«Усильте контроль за МКП, — сказал Сэммз, вступив в просторное помещение, в котором располагался оперативный пункт Патруля. — До связи, Род.»
«До связи.»
Девушка, сидевшая за центральным пультом, вскинула глаза на вошедшего и, тихонько ойкнув, что-то пробормотала в микрофон. Затем, вскочив на ноги, она направилась к Сэммзу.
— Добрый день, сэр. Коммодор Клайтон сейчас прибудет.
— Здравствуйте, Сильвия. Нет никакой необходимости беспокоить коммодора Клайтона. Я сам могу добраться до шлюза «Чикаго»…
Но Клайтон уже входил в комнату.
— Привет, Вирджил! Кажется, вы хотите лишить меня привилегии встречать почетных гостей? — коммодор повернулся к девушке. — Вызовите «жучка», Сильвия. Я сам отвезу мистера Сэммза.
Через три минуты «жучок» — небольшой автомобиль обтекаемой формы — уже ждал их у ворот, выходивших на стартовое поле.
— К «Чикаго»! — кратко распорядился Клайтон, и машина рванулась с места. Она промчалась мимо поста охраны — стражи дружно вскинули руки в салюте, мимо гигантских ангаров и гладких взлетно-посадочных полос, где приземлялись трансконтинентальные ракеты. Наконец под колесами взвизгнул почерневший от атомного пламени, изъязвленный трещинами бетон космодрома. Отсюда стартовали боевые корабли, и площадки словно прогибались под чудовищным весом крейсеров и дредноутов, застывших ровными рядами, словно стальные шары на бильярдном столе, изуродованном ударами тяжкого молота.
Водитель, однако, не снизил скорости, ловко лавируя меж ям и рытвин; видимо, коммодор Клайтон любил быструю езду.
Док, в котором стоял «Чикаго», стремительно приближался. Это было массивное приземистое сооружение в форме цилиндра, в который был на треть погружен корпус крейсера. Выглядело все это устрашающе огромным — особенно когда выпуклая стена корабля нависла прямо над сидевшими в «жучке» людьми. Сэммз знал, что не каждый мог спокойно вынести подобное зрелище; иные падали в обморок или устраивали истерику, так что доки для гражданских транспортов приходилось делать много больше. Обычным пассажирам не рекомендовалось обозревать суда снаружи — гораздо проще было доставить их непосредственно к шлюзу, в который вел закрытый со всех сторон трап.
Сэммз посмотрел на тысячи и тысячи тонн полированного металла над своей головой и улыбнулся Клайтону.
— Так и кажется, Алекс, что этот шарик сейчас покатится по полю, сшибая ангары… Как ваши люди, — он покосился на молодого сержанта-водителя, — не нервничают?
— Я принимаю на работу только обстрелянных парней, — ухмыльнулся коммодор. — если надо, они подопрут наши шарики своими задницами.
«Жучок» лихо развернулся и застыл у подъемника корабля. Кивнув на прощание Клайтону, шеф Патруля легко выскочил из машины, поднялся наверх, к пассажирскому люку и, следом за юным лейтенантом-вахтенным, прошел в адмиральскую каюту. Она была не слишком просторной, как и другие жилые отсеки на борту крейсера, но лучшего «Чикаго» предоставить не мог. Сэммз, во время своих странствий, обычно занимал эти почетные апартаменты.
Он сел в кресло и застегнул ремни; прямо перед ним был монитор внутренней визиофонной связи, слева — большой экран ультраволновой следящей системы. Видеофон мигнул, и на нем возникла насупленная физиономия капитана. При виде Сэммза старый ветеран изобразил что-то похожее на любезную улыбку и отрапортовал:
— Капитан Винфельд приветствует Первого Ленсмена Сэммза! Разрешите взлет в двадцать-ноль-ноль, сэр?
— Привет, старина, — Сэммз был менее официален. — Взлет разрешаю.
Послышался гул, нараставший с каждой минутой; вскоре он превратился в оглушительный рев, от которого завибрировали стальные переборки. Шла продувка планетарных двигателей; потом они включились на полную мощность. Сэммз с нетерпением ждал, когда закончится эта процедура и начнет работать нейтрализатор инерции. Загорелся следящий экран, но он не увидел ничего — снаружи стояла стена ослепительного пламени Вдруг крейсер качнулся, по экрану мелькнули сполохи, и в следующий миг фиолетовое небо выстрелило в лицо Сэммзу колючие яркие лучики звезд; «Чикаго» был уже в верхних слоях атмосферы.
Вскоре корабль вышел в открытый космос. И здесь, в свободном бескрайнем пространстве, лишь крохотную часть которого занимали горошины-планеты и мячик-солнце, скорость крейсера достигла такой величины, которую разум человеческий не мог ни представить, ни объять.
Несколько часов Вирджил Сэммз сидел неподвижно, уставившись в свой экран, на котором разворачивались неповторимые панорамы космических чудес — переливающиеся россыпи невероятно крупных разноцветных бриллиантов, разбросанных каплями сверкающих брызг по черному бархату пространства. Не то чтобы его совсем не привлекали подобные картины — обычно при виде их испытывал благоговейный трепет любой, самый испытанный космический волк, — просто слишком много тяжких дум ворочалось в его голове. Он должен был решить задачу, которая, судя по всему, решения не имела. Как?:. Как ему сделать то, что он должен сделать?
Наконец, осознав, что приближается время посадки, он встал, выключил экран, легко выплыл из каюты в коридор и, придерживаясь за поручень, добрался до рубки управления. Конечно, Сэммз мог бы провести там все путешествие, но зная, что офицеры Флота не очень любят, когда в их святилище находятся посторонние, он отправился на мостик лишь тогда, когда в этом возникла настоятельная необходимость.
Капитан Винфельд уже находился в кресле перед своим штурманским экраном; корабельные компьютеры мерно пощелкивали, переваривая очередную порцию расчетов.
— Я как раз собирался послать за вами, Первый Ленсмен, — Винфельд махнул рукой, показывая на кресло. — Прошу вас, займите место капитан-лейтенанта. — Затем, после короткой паузы, он скомандовал:
— Мистер Уайт, включайте безынерционную тягу.
— Всему экипажу — внимание! — спокойным голосом произнес в микрофон капитан-лейтенант Уайт. — Подготовиться к инерционному маневрированию. Конец связи.
Рассыпанные по панели крохотные красные лампочки мгновенно сменились зелеными. Уайт включил привод Бергенхольма, после чего вес Вирджила Сэммза тут же увеличился фунтов до пятисот — на военном корабле не было места, чтобы держать такие не первой необходимости приборы, как гравитаторы. Несмотря на то, что он был подготовлен к подобной перемене и сидел в мягком кресле, дыхание у ленсмена перехватило, и он едва не потерял сознание; конвульсивно сглотнув и сделав два-три глубоких вздоха, Сэммз снова пришел в норму.
