— Вы задаёте трудные вопросы, — сказал посланец.
Соколов вздохнул, усмехнулся, щуря свои маленькие хитроватые глазки, и доверительно сказал:
— Полагаю, именно за эту способность меня и включили в состав экспедиции. Больше как будто не за что.
Посланец вежливо улыбнулся и задумался.
— Хорошо, я отвечу на ваши трудные вопросы. С одним условием: этот разговор пока останется между нами.
— Я не могу обещать этого! — решительно заявил эксперт.
— Пока, — подчеркнул посланец. — И потом, все секреты, которые я сообщу вам, носят личный характер — касаются меня и не имеют отношения к общению наших цивилизаций в целом.
Соколов откровенно удивился, поёрзал в кресле, поразмышлял и наконец решил:
— Хорошо, на таких условиях я готов помолчать. — Он окинул посланца взглядом, в котором теперь было нечто профессиональное, и добавил успокоительно, но с оттенком грусти: — Это далеко не первый личный секрет, о котором мне придётся узнать.
— Тяжела доля эксперта?
— Тяжела. Но и доля посланца, я думаю, не легче?
— Не легче.
Они посмеялись, а потом посланец деловито, без эмоций пояснил, как обстоят дела с его официальным и неофициальным статусом в земном мире и в мире немидов. Соколов был потрясён.
— Я не верю вам! — быстро сказал он, хотя сердцем уже поверил, лишь разум его ещё сопротивлялся.
— К сожалению, все именно так.
— Неужели не было другого, более гуманного выхода?
— Мы торопились, ведь вы могли попасть в беду.
— Но это жестоко!
— Что значит жестокость по отношению к одному, когда речь идёт о благоденствии многих? А потом, после неудач на Кике мы чувствовали себя в долгу перед людьми.
— И ничего, совсем ничего нельзя сделать?
— Ничего.
Соколов замолчал, потом достал из кармана большой платок и, не стесняясь присутствия посланца, вытер сначала один глаз, затем другой, бормоча:
— Что поделаешь! К старости некоторые люди становятся сентиментальными. — И, спрятав платок в карман, деловито спросил: — Чем я могу помочь вашей миссии?
— Доверием!
Вернувшись на корабль и переодевшись, Игорь зашёл к Лорке. Федор сидел в кресле, погруженный в глубокое, спокойное раздумье.
— Присаживайся, — рассеянно сказал он товарищу и снова, как это говорится, отрешился от мира сего.
Игорь сел и некоторое время разглядывал хорошо знакомое ему тяжёлое лицо с непривычно глубокими складками возле рта и морщинками на лбу.
— Лорка, — проговорил он наконец, — я готов поклясться, что у нас есть гравитоконтакт с Кикой.
Федор удивлённо вскинул голову, но удивление тут же сменилось лукавством, замерцавшим в его зелёных глазах.
— Я знал, что рано или поздно, но ты догадаешься об этом сам.
— Но это же виктория, как восклицали древние! Победа! Слава! — Дюк запнулся, закусил губу и после паузы спросил: — Но почему вы с Тимуром окружили контакт тайной? Теперь уже и Соколов знает?
— Знает.
— Тайна — требование кикиан?
— Верно. Но не кикиан — немидов.
Игорь сбросил ногу с колена, приглядываясь к Лорке.
— Немиды? Кто они? Откуда?
— Те самые разумные, которые использовали Кику как промежуточный пункт для контактов с нами. Контактов, кончавшихся так трагически.
Повисла долгая пауза.
— Я вижу, ты не шутишь, — проговорил наконец Игорь.
Не отвечая на эту реплику, Федор спросил:
— А как ты представляешь себе не гравитоконтакт, а саму встречу с немидами?
Лицо Игоря вытянулось, в нем прописались непроницаемые и загадочные — ацтекские черты.
— Наверняка тебе чудится некое торжество, приветственные речи, не так ли?
Игорь наконец обрёл дар речи.
— Неужели? — В голосе его прозвучало не изумление, не радость, а скорее грустная покорность обстоятельствам. Лорка утвердительно кивнул.
— Они на борту?
— На борту. Но не они, а он — один.
Игорь провёл рукой по лицу.
— Знаешь, — неожиданно сказал он, — у меня сейчас такое же состояние, как в студенческие годы, когда я в составе отряда из трех человек впервые в жизни взошёл на вершину Джомолунгмы. Мы шли без кислорода, дорога была тяжёлой. Я шёл первым, как в полусне, шёл механически, ни на что не надеясь: мне чудилось, что длинной дороге не будет конца. И вдруг меня словно током ожгло — я понял, что следующий шаг поведёт уже не вверх, а вниз. Я крикнул хрипло: «Вершина!» — и с трудом распрямил спину. Мир был прекрасен! Пронзительная небесная синь, нестерпимый, яростный блеск бледно-золотого солнца и ангельски чистые снеговые громады гор. Мир был прекрасен, а мне было грустно — ведь дело было сделано, ведь остался лишь один путь — вниз.
— «Мне грустно и легко, печаль моя светла», — вполголоса продекламировал Лорка. — Это пройдёт, Игорь. Это быстро пройдёт, я знаю по себе.
Остальные космонавты узнали о присутствии на борту посланца немидов и самих немидах во время обеда при обстоятельствах, которые можно назвать драматическими. Обед подходил к концу, когда компьютер с присущей ему корректностью сообщил:
— В дальней зоне обнаружения засечена ассоциация глобул космопланктона. Траектория глобул с местом корабля не пересекается, но интервал сближения расценивается как опасный.
Хотя Лорка призвал к спокойствию, хотя тут же выяснилось, что противостояние глобул произойдёт на вторые сутки, обед был скомкан и быстро превратился в своеобразный симпозиум по проблемам космопланктона. Слушая причудливо ветвящиеся споры, Соколов мысленно похвалил себя за любознательность. Всего несколько дней тому назад он знал о космопланктоне не больше, чем, скажем, о привычках бронтозавров или обрядах рыцарского ордена тамплиеров. Но как-то он стал свидетелем оживлённой полушутливой-полусерьёзной пикировки по поводу космопланктона между Игорем Дюком и Виктором. Игорь утверждал, что встреча с глобулой может явиться причиной аварии двигателя как раз того типа, который имел место — в результате повреждения ливнями сверхтяжёлых частиц отдельных узлов кибернетических схем.
Виктор слушал Дюка скептически и, в конце концов, заметил с иронической усмешкой:
— Когда-то все непонятное объясняли божественными помыслами, потом магнетизмом и гравитацией, а теперь вот настала очередь космопланктона.
— Дань моде — ещё не ошибка!
— Хотя бы знали толком, что такое космопланктон, — насмешливо продолжил Хельг. — А то одни учёные считают его неживым, другие живым, а третьи — пограничным, квазиживым явлением. Квазиполя, квазисилы, квазичастицы, а теперь ещё и квазижизнь. Черт знает что!
