- От Авалона - может быть, но не от мирных жителей этого острова.
Гвидион умолк, и Ниниана поняла, что ему вспомнился тот день на Драконьем острове. Гвидион провел рукой по татуированному запястью, потом опустил рукава саксонской туники пониже.
- Я вот думаю: уж не должен ли я все-таки схватиться с Королем-Оленем, вооружившись одним лишь кремневым ножом?
- Я ни капли не сомневаюсь, что ты непременно победил бы, если б тебе бросили вызов, - сказала Ниниана. - Вопрос в другом - способен ли на это Артур? Если нет...
Она не договорила, и невысказанная мысль повисла в воздухе. Гвидион хмуро произнес, глядя на смыкающийся со всех сторон туман:
- Боюсь, тут все не так просто. Здесь повсюду туман - такой густой, что посланцы саксонских королей зачастую не могут найти дорогу сюда... Ниниана! Неужто Камелот тоже уходит в туманы?
Ниниана хотела было пошутить, отвлечь Гвидиона от мрачных мыслей, сказать что-нибудь успокаивающее, но потом передумала.
- Не знаю. Драконий остров осквернен; его жители умирают или уже мертвы; священное стадо стало добычей саксов-охотников. Норманны грабят побережье. Не настанет ли день, когда они одолеют Камелот, как некогда готы одолели Рим?
- Если бы я узнал об этом вовремя, - произнес Гвидион со сдавленной яростью и стукнул кулаком по ладони, - если бы саксы прислали весть Артуру, он мог бы отправить меня - или еще кого-нибудь - на защиту Священного острова, где он стал Королем-Оленем и заключил Великий Брак с этой землей! А теперь храм Богини разрушен - а ведь Артуру следовало защищать его даже ценой жизни! - и значит, он лишился права царствовать!
Гвидион не добавил: "И я тоже", - но Ниниана поняла, что это его и терзает.
- Ты же не знал, что над Драконьим островом нависла опасность, сказала она.
- И в этом я тоже виню Артура, - отозвался Гвидион. - В том, что саксы позволяют себе творить подобное, даже не испросив дозволения у Артура, теперь ты видишь, как мало они считаются с его титулом Верховного короля? А все почему? Говорю тебе, Ниниана, - они не станут считаться с королем-рогоносцем, который не способен держать в узде своих женщин...
- Ты же вырос на Авалоне, - гневно одернула его Ниниана, - так неужто ты станешь судить Артура, оглядываясь на обычаи саксов, - а ведь они даже хуже римлян! Неужто ты допустишь, чтоб падение или возвышение королевства зависело от чьих-то представлений о том, как мужчине надлежит управляться со своими женщинами? Не забывай, Гвидион, - тебе суждено стать королем потому, что в твоих жилах течет королевская кровь Авалона, и потому, что ты - дитя Богини...
- Тьфу! - Гвидион сплюнул и непристойно выругался. - Ниниана, а тебе никогда не приходило в голову, что Авалон может пасть, как некогда пал Рим - из-за морального разложения, затронувшего самое сердце государства? Если исходить из законов Авалона, Гвенвифар имеет полное право вести себя так это владычице надлежит выбирать, кто станет ее супругом. А Ланселету следовало бы свергнуть Артура. Ланселет ведь и сам - сын Великой жрицы, так почему бы ему не стать королем вместо Артура? Но должен ли человек становиться королем лишь потому, что какая-то женщина пожелала видеть его в своей постели? - Он снова сплюнул. - Нет, Ниниана, эти времена ушли сперва римляне, а теперь и саксы поняли, каким стал мир. Теперь это не великое чрево, вынашивающее людей, - теперь все решают армии. Разве сейчас люди согласятся признать мою власть лишь потому, что я сын такой-то женщины? Теперь страну наследует сын короля, и следует ли нам отвергать хороший обычай лишь потому, что первыми до него додумались римляне? Теперь мы владеем хорошими кораблями - мы отыщем земли, лежащие, еще дальше давних земель, поглощенных морем. А сможет ли Богиня, прикованная к этому клочку земли и его плодам, последовать за нами туда? Да взгляни хоть на норманнов, разоряющих наши побережья, - остановят ли их проклятия Великой Матери? Те немногие жрицы, что остались на Авалоне, - ни саксы, ни дикие норманны никогда не смогут причинить им вреда, ибо Авалон не принадлежит более этому миру. Но женщинам, живущим в мире, что ныне грядет, понадобятся мужчины, чтоб защищать их. Ниниана, нынешний мир принадлежит не одной лишь Богине богам. А может, и одному Богу. Мне незачем пытаться свергнуть Артура. За меня это сделает время, время и перемены.
Ниниана ощутила кожей покалывание, возвещающее о приближении Зрения.
- А что же будет с тобой, Король-Олень Авалона? Как же Великая Матерь, пославшая тебя вперед во имя свое?
- Ты что, думаешь, будто я собираюсь кануть в туманы вместе с Авалоном и Камелотом? Я намерен стать Верховным королем после Артура - а для этого я должен позаботиться, чтоб слава Артурова двора не умалялась. И потому Ланселет должен уйти - значит, следует заставить Артура изгнать его, а может, и Гвенвифар тоже. Ты поможешь мне, Ниниана?
Лицо Нинианы залила смертельная бледность. Она подбоченилась и гневно взглянула на Гвидиона. О, если бы она, как Моргейна, обладала силой Богини - она превратилась бы сейчас в мост меж землею и небом и поразила святотатца молнией, призвала бы на него гнев Богини. От ярости полумесяц у нее на лбу вспыхнул обжигающим огнем.
- Чтоб я помогла тебе предать женщину, которая всего лишь воспользовалась священным правом, дарованным Богиней, - сама выбрала себе мужчину?!
Гвидион издевательски рассмеялся.
- Гвенвифар отказалась от этого права еще тогда, когда впервые преклонила колени перед богом рабов!
- И тем не менее я не намерена предавать ее!
- Так значит, ты не известишь меня, когда она в следующий раз отошлет своих дам на всю ночь?
- Нет! - отрезала Ниниана. - Клянусь Богиней, этого я не сделаю! Предательство Артура меркнет по сравнению с твоим предательством!
Она развернулась и собралась было уйти, но Гвидион схватил ее за руку.
- Ты будешь делать то, что я тебе велю!
Ниниана принялась бороться, и в конце концов ей удалось вырваться, хоть на запястьях у нее и проступили красные пятна.
- Чтоб ты повелевал мною? Да никогда в жизни! - выкрикнула Ниниана, но от ярости у нее перехватило дыхание. - Ты посмел поднять руку на Владычицу Авалона! Берегись же! Артур узнает, что за змею пригрел он на своей груди!
Обуянный бешенством Гвидион ухватил женщину за руку, рванул к себе и изо всей силы ударил в висок. Ниниана, даже не вскрикнув, рухнула наземь. Гвидион был так зол, что даже не попытался подхватить ее.
- Верно нарекли тебя саксы, - произнес из тумана чей-то исполненный ярости голос, - злой советчик, Мордред - убийца!
В мгновенной вспышке страха Гвидион обернулся и взглянул на тело Нинианы, лежащее у его ног.
- Убийца? Нет! Я просто рассердился на нее... я не хотел... Он огляделся по сторонам; сгустившийся туман был непроницаем для взгляда, но Гвидион узнал этот голос.
