Пит, сидевший на корточках перед костром, кивнул. Он ничего не ел, а только смотрел в огонь, как будто хотел разглядеть в нем что-то.
- Дурак он будет, если решит ждать так долго, - сказал Карум, запустив пальцы в волосы. - И если позволит нам собраться с силами. Мы, может, еще несколько лет не придем туда.
- Согласна, - сказала Дженна. - Он, конечно же, нанесет удар раньше, если будет знать, что перевес на его стороне. Он ничего не выиграет, дав нам собрать побольше мужчин и женщин. Не так он глуп.
- Это верно, он не дурак, - ответил король, - но он верит, что его кавалерия с легкостью разобьет мое необученное войско, сколько бы народу в нем ни было.
- Но ведь твои необученные люди только что побили Медведя, - заметила Петра.
- Потому-то, милочка, мы и скачем так быстро и останавливаемся только, чтобы не дать людям и коням взбунтоваться - или не уморить их. Нам нужно набрать побольше войска, пока наша приманка еще свежа.
- Приманка? - повторил Сандор.
- Анна, мой юный друг, Анна, - с небрежным жестом пояснил король.
- Я! - вместе с ним сказала Дженна, стукнув себя кулаком в грудь.
- А потом мы пойдем в ту Долину? - спросил Марек, которому не терпелось сразиться.
- Не-ет! - подал голос Пит, поднявшись на ноги.
- Пит прав, - сказал король. - Нужно окружить эту Долину со всех сторон, набирая повсюду народ под знамя Анны. А когда мы достаточно окрепнем, мы двинемся на Каласа разом, сжимая петлю вокруг его мерзкой шеи. - Пальцы короля медленно сжались в кулак.
- Но пока мы будем медлить, Калас убьет еще больше женщин и сожжет все остальные хеймы. - Казалось, будто Катрона говорит устами Дженны. - Так нельзя.
- Спасая малую толику, мы потеряем многих, - возразил король. - Ты еще слишком молода, чтобы это понимать.
- Мы с тобой почти ровесники.
- Я старше тебя лет на десять, если не на все сто. На то и война, чтобы одни умирали за других. И у короля нет возраста - ведь это он решает, кому жить, а кому умереть. Король - а не жена его, не брат, не военачальник и не друг. Решения принимаю я один. Мы поедем на север, в Новую Усадьбу, и там начнем набирать свое войско.
Джарет, схватив короля за руку, повернул его к себе, и Дженна едва удержала Пита, помешав ему ударить юношу. Из горла Джарета вырывались сдавленные звуки, скорее животные, чем человеческие. Поняв, что никто его не слышит, Джарет стал сердито теребить короля за рукав.
- Он что-то знает, - шепнула Дженна Питу. - Мы должны выслушать его.
- Так ведь не слышно ничего, - пожал плечами, освобождаясь от нее, Пит. Король отпихнул Джарета.
- Ничего он не знает да и сказать ничего не может.
- Он хочет сказать, что нельзя допускать новых смертей ради того лишь, чтобы последнее слово осталось за тобой, - гневно произнес Карум.
Горум с хитрой улыбкой, которой Дженна уже стала бояться, ответил:
- Брат мой, последнее слово всегда остается за королем. Ты читал только старые книги, я же читаю в людских сердцах. Мы пойдем из города в город, набирая большое войско, и весть об этом дойдет до Каласа. Он начнет лютовать еще пуще и позаботится, чтобы весть об этом дошла до нас. Но каждое его новое злодейство привлечет к Анне еще больше сторонников. И когда мы будем готовы помериться с ним силой...
- Так тебе все равно, сколько еще людей погибнет от его руки? - опешил Карум.
- Чем больше, тем лучше. Я ужасаю тебя, брат? - Король стал угрюм. - В Долинах говорят, Длинный Лук: "Нельзя перейти реку, не промочив ног".
- Значит, ты ничем не лучше Каласа, - сказала Петра и отвернулась.
- Нет, я лучше его, потому что дело мое правое. Он думает только о себе, а я пекусь о народе. - Король говорил спокойно, без злости. - Это мой народ, а не его.
Карум прочистил горло.
- Горум, в этих старых книгах, которые ты так презираешь, говорится, что малое войско не раз побивало большое с помощью хитрости. Не забывай же об этом и не полагайся на одну только грубую силу. Помнишь сказку о коте и мышке, которую рассказала нам моя мать в тот день, когда этот скот Варну разбил тебе нос?
- Варну теперь мертв, - улыбнулся король.
- И убила его Дженна
- Он мертв, а я жив. И из нас двоих хитростью наделен я, а не ты, братец. Не забывай об этом. Все эти сказки о победе слабых над сильными выдуманы побежденными народами. Твоя мать из Долин, и в тебе половина ее крови, я же чистокровный Гарун.
- Ты... - сердито начал Карум.
- Нет, братец, поговорим о тебе. Ты для меня - открытая книга. Люди - вот книги, которые читаю я. Когда я верну себе трон, ты станешь моим придворным философом, моим сказочником, моим дураком - и уж тогда будешь мудрствовать вволю. Тогда-то ты вспомнишь все сказки, которые рассказывала нам твоя мать, и все сказки из твоих книжек, украшенных картинками кошек и мышек. Но теперь мы солдаты и хотим слышать только истории о великих победах. - Король потрепал Карума по плечу - так ласкают животное или малого ребенка - и крикнул своим воинам: - По коням. Мы едем в Новую Усадьбу, чтобы показать Анну народу. - Он вскинул руку, и солдаты взревели:
- АННА! АННА! - Удовлетворенный король кивнул, подмигнул Каруму, словно желая подчеркнуть свою власть над людьми, и резко опустил руку. Воины сели на коней.
Последним в седло поднялся Карум, едва сдерживавший свою ярость. Дженна направила коня к нему.
- Он прав в одном, - шепнула она. - Твое лицо - это чистая доска, на которой все твои мысли пишутся большими буквами.
- Он не видит во мне никакой пользы, - горестно прошептал в ответ Карум, и ни от кого этого не скрывает. Даже от тебя.
- Нет. Правда за тобой, а он на наших глазах превращается в такое же бессердечное чудовище, как та жаба на троне. Ты должен рассказать мне свою сказку.
- Какую сказку?
Дженна, протянув руку, погладила шелковистую шею его коня.
- О коте и мышке. Если слабый правда может победить сильного, мне нужно знать, как это делается, прежде чем я попытаюсь.
- Прежде чем мы попытаемся, - просияв улыбкой, сказал он.
Пока Дженна держала руку на шее его коня, Карум вкратце рассказал ей сказку. Она кивнула, и он, с силой стиснув коня каблуками, послал его вперед.
На следующий день к вечеру они въехали с юга в Новую Усадьбу. День был рыночный, и на лотках вперемешку, без всякого порядка, еще продавались фрукты, хлеб и шелка. На мощеных улицах, полных народа, звенели зазывные крики торговцев. Дженна даже сквозь топот копыт различала: "А вот кому свежую пикшу... Хлеб, горячий хлеб... Целебные корешки, только-только из леса... Покупайте мои ткани, мои узорные ткани..."
Дженна, никогда еще не видевшая такого многолюдства, беспокойно оглянулась на своих друзей. У Петры глаза стали круглые от удивления, Марек с Сандором разинули рты. Только Джарет сохранял спокойствие, заключенный в кокон своего молчания.
