– Что? – не на шутку возмутился Андрей. – Кого я убил? Дядю Колю? Это была самооборона!
– Нет. Дядя Коля тут ни при чем. Для убийства не обязательно стрелять. Что по-твоему было бы, если бы любой из увидевших тебя в лесу равнодушно прошел бы мимо?
Андрей не стал отвечать на глупый вопрос.
– Ты бы умер от голода. – ответил за него Бармалей. – И в твоей истории есть человек, которому ты много раз был способен помочь. Для этого тебе не надо было тратить деньги, не надо было даже времени много тратить. Нужно было просто на секуду подумать не о собственной заднице, не о славе, к которой стремился, подумать не о кознях врагов, а о человеке, которому сам предложил помощь. А когда он к тебе за этой помощью обратился, ты не нашел способа его использовать, и отбросил как надоевшую игрушку.
Андрей сжал губы и отвернулся от зеркала.
– Я никому не предлагал помощь. – хмуро ответил он.
– Что же тогда было написано в запросе, который ты отправил в Интернет?
Андрей промолчал.
– Скажи. – Бармалей не скрывал, что не просит, а требует.
– На работу в физическую лабораторию требуются женщины с высшим образованием.
Несколько дней назад Андрей гордился ловко придуманной фразой. Сейчас сделалось стыдно.
– Давно я не встречал столь рафинированную сволочь. – с интересом исследователя сказал байкер. – С тобой даже в одном лифте находиться опасно. Рухнуть может в любой момент.
– Слушай, я тебя лет на десять старше. – скривился Андрей.
– И сильно это тебя спасло? – чуть не рассмеялся Бармалей. – Если бы не я, ты бы до сих пор торчал голой задницей в небо.
Он тихонечко просвистел, видимо подражая ветру.
Стрелка указателя добралась до стодвадцатого этажа – ровно половина пути.
– Тебе какое дело до всего этого? – окончательно разозлился Андрей.
– Самое прямое. Ты несешь опасность для всех, кто находится рядом. Город уничтожает тебя, неужели ты сам этого не ощущаешь?
– А ты сам хоть понимаешь, что говоришь? Какой город? Как он может меня уничтожить? Он что, живой?
– Идиот… – сухо выдохнут Бармалей. – Фома неверующий. Сколько раз за последние дни ты мог распрощаться с жизнью? Сколько вокруг тебя погибло людей? Можешь припомнить, когда еще за столь короткий промежуток времени с тобой произошло столько событий?
Андрей никак не мог привыкнуть к собственному отражению, к усам, бороде и дурацкому панковскому гребню.
– Не надо подводить под случайности мистическую подоплеку. – он отвел взгляд от зеркала. – Я знаю, почему ты завелся.
Бармалей молчал, тяжело дыша. Указатель пронзил цифру «180» и двигался дальше.
– Город очень сложно устроен. – уже спокойнее продолжил Андрей. – В нем не меньше взаимосвязей, чем в нейронной сети. Я заметил это сразу, как только перебрался в Москву. Так что не грузи меня, ради Бога. Я знаю про него даже то, чего ты не знаешь. Но живым организмом он не является точно, и понятия Добра и Зла для него не существуют. Тебе наверняка очень хочется, чтобы существовали, это придало бы смысл многим твоим поступкам. Но все не так. Вполне возможно, мегаполис давно превратился в вычислительную машину, но жизни в нем нет нисколько. Это лишь металл и камень.
Бармалей молча смотрел в собственное отражение. У Андрея пересохло во рту и он тоже умолк. Лифт замедлил ход, неприятно будоража вестибулярный аппарат, двигался все медленнее и медленне, затем плавно остановился, призывно раскрыв двери.
– Нужно еще немного пройти. – Бармалей показал выход на лестницу.
– Вы что, действительно арендовали крышу Торгового центра?
– Представь себе.
– Столько денег не бывает. – прикинул Андрей.
– Бывает, если все делать правильно. – загадочно ответил байкер.
Железная лестница снова повела вверх, но здесь, даже в замкнутом межстенном пространстве, уже чувствовалась невероятная высота здания. Она ощущалась не то едва уловимой вибрацией, не то покачиванием, но организм определял ее безошибочно.
«Уши.» – вдруг понял Андрей. – «Уши придавило от пониженного давления.»
Лестница гудела под ногами, свет лился из единственного светильника, желтоватым грибом прилипшего к стене. Бармалей толкнул дверь на крышу.
– Добрались. – негромко сказал он. – Давай, Красавчик, поспеши, поспеши.
На километровой высоте Андрей ожидал услышать завывание ветра, но над крышей навис полный штиль. Ни одного, даже слабого дуновения не ощущалось, но было заметно холодней, чем внизу. Далеко на востоке небо светилось скорым рассветом, мягко очерчивая контуры туч. Парапет, ограждающий крышу, был совсем рядом – всего пять шагов от двери, но Андрей не спешил преодолеть это расстояние. Край казался манящим и страшным одновременно.
Но город, похожий на массив плотно растущих кристаллов был виден прекрасно. Он разбегался во все стороны паутиной колец, шоссе и проспектов, он убегал до самого горизонта и терялся в дымке предутренней полутьмы. Чем ближе к окраинам, к спальным районам, тем дома становились выше, стиснутые асфальтовым обручем МКАДА. Из-за этого Москва казалась чашей гигантской параболической антенны, направленной точно в зенит.
– Господи Иисусе… – прошептал Андрей, чувствуя, что стоит на стержне излучателя этой антенны. – Как же мы такое построили?!
– Проняло? – усмехнулся байкер. – Я по первому разу тоже чуть в штаны не наделал. И ты думаешь это с тобою не справится? Но для молитвы тут самое место. Так что аренда окупается, можешь мне верить.
Площадь крыши оказалась огромной, в центре расположился небольшой городок из лифтовых сооружений, вентиляционных труб и прочих обеспечивающих зданий, на кронштейнах покачивались многометровые решетки антенн, спутниковые тарелки и пластиковые шары. Под ногами змеились кабели, словно корневая система диковинных радиотехнических растений.
– Насмотрелся? – спросил Бармалей. – Пойдем дальше.
Они обошли центральный городок, и Андрей наконец увидел то, что служило байкерам церковью. Это было не строение, а лишь каркас храма, выгнутый и сваренный из металлических балок, труб, фрагментов решеток и лестниц. Он напоминал одновременно прозрачную модель проекции гиперкуба в трехмерном пространстве, фермы железнодорожного моста, моток проволоки и работу скульптора-мобилиста. Но венчали конструкцию вполне православные купола, такие же решетчатые, как и весь храм. Они были покрыты золотом – в этом не было ни малейших сомнений.
Звонница тоже была где положено, и колокола в ней были самыми обыкновенными чугунными колоколами. Андрей насчитал от мала до велика штук двадцать, и сбился.
