Монах ударил себя ладонями по лицу.
— Вот этими самыми глазами, государь! Клянусь Тем Самым Камнем! Все, что я тебе рассказал, я видел сам!
— Все, что ты рассказал, ты сам и придумал, — раздался голос из-за спины Императора. Мовсий обернулся. Занавес за его спиной отодвинулся. На пороге Зала Совета стояли двое — бывший его библиотекарь Шумон Гэйльский и ныне действующий шпион, очень, правда, бледный, Эвин Лоэр.
Взгляд монарха, упершийся в шпиона, вспыхнул радостью.
— Живой?
Эвин поклонился. Мовсий в два шага подошел, обнял его, расцеловал. За спиной почтительно помалкивало.
— Вот, библиотекаря тебе привел, — сказал из императорских объятий бледный, как полотно, Эвин.
Император бросил на экс-библиотекаря заинтересованный взгляд. Лоэр отошел в сторону, оставляя книжника и Императора один на один.
— Расписал тебя тут монах, расписал…С Дьяволом чуть не в обнимку ходишь… Придется тебе прямо сейчас за все ответ держать…
В голосе его не было угрозы, только нетерпение и интерес.
— Я готов, — поклонился Шумон.
— Я хочу знать правду, — сказал Мовсий.
Шумон пожал плечами.
— Правды сегодня было сказано не так много.
Император нахмурился, кивнул, в сторону оцепенело стоящего монаха.
— Он врал?
— Правду скрыли слова, сказанные чтоб сделать ее более очевидной.
Мовсий фыркнул.
— Загадками говоришь…
— Все просто. Человек обычно рассказывает не то, что видел, а то, как понял то, что видел. У каждого из нас свой взгляд, а значит, будет свой рассказ…
Император кивнул, показывая, что понял.
— Я жду правды. Пусть даже их будет три.
— Одну правду ты уже выслушал. Послушай другую. Я один прошел через то, через что прошли они оба…
Он вздохнул, готовясь начать рассказ, но вместо этого сказал:
— Моя правда будет очень проста, но не очень понятна.
— Почему? Ты же вроде не глупее монаха?
— Понятным правду делает наше толкование ее, а я попробую обойтись без этого. К сожалению я и сам еще всего не понимаю…
Он поклонился Мовсию и повернулся к Таке и Эвину.
— Сейчас я расскажу, то, что я там видел, а вы, если услышите в моих словах неправду, сразу скажите Императору об этом.
Монах молчал, ожидая какого-то подвоха.
— Только то, что видели, — повторил Шумон, глядя в его глаза. — Не приплетая своих объяснений…
— Говори, — сказал Эвин. — Я тебя понимаю…
Шумон мысленно перебрал события последних дней, отбирая самое необычное.
— Я расскажу о самом необычном, из того, что встретилось на нашем пути от Гэйля до этого зала. Первое удивительное происшествие случилось недалеко от Парных холмов. Я там нашел камень..
Он замолчал, понимая, что лжет.
— Что-то похожее на камень. Необычный камень. Если его повернуть, то из него…
— Дьявол! — не выдержал брат Така. — Из него появлялся Дьявол Пега! Ты обманул меня, безбожник!
Только почтение к Императору остановило монаха, вспомнившего свой страх в часовне.
— … появлялась фигура, напоминавшая изображение дьявола Пеги с фресок Тайбирской обители. То самое изображение, где он с гребнем на голове.
Император вскинул голову. Шумон успокаивающе поднял руку.
— Это был не сам дьявол. Фигура казалась живой, но только казалась.
Монах хотел что-то сказать, но Черет остановил его.
— Она словно была нарисована в воздухе.
Было видно, что книжник говорит, с трудом подбирая слова, а вот монах впал в неистовство. Его распирал праведный гнев. Старший Брат положил руку на плечо, но тот дернулся, сбрасывая узкую ладонь.
— Почему именно тебе в руки дался Дьявол? А? Почему не мне?
— Он дался в руки тому, кто захотел его взять… Ты, если помнишь, лежал без чувств.
Он повернулся к Императору.
— Дьявол был не настоящий… Не живой. Если б можно было рисовать в воздухе цветным дымом, то я бы сказал, что так оно и было. К тому же, едва я поворачивал камень, как фигура исчезала.
Мовсий напрягся. Дьявол Пега был фигурой серьезной, и относиться с к нему следовало с уважением и осторожностью.
— Где камень сейчас?
— Его отобрал рыцарь…
— Какой рыцарь?
Рассказ под вопросами расползался клочьями.
— Тот самый, что помог нам бежать от разбойников, когда мы во второй раз попали им в руки.
— Погоди, погоди, — перебил библиотекаря Император. Он посмотрел на брата Таку. — Это то самое чудесное освобождение из разбойничьего подземелья? Причем тут рыцарь? Там были Божьи помощники?
Така истово кивал, а Шумон развел руками.
— Не видел я там никаких божьих помощников.
Помолчав, он продолжил.
— Нас поймали разбойники из банды Хамады, отвели в пещеру и приковали к воздуходувке. Там цепь, которой был прикован брат Така, развалилась.
Така за его спиной вызывающе хмыкнул.
— Брат Така усмотрел в этом божественную помощь, а я — нет. Такое нередко случается и без посторонней помощи, — продолжил Шумон, отвечая на хмык. — Дорогу я запомнил, и нам удалось выйти наружу…
Монах вертел головой, глядя то на Императора, то на Старшего Брата. Брат Така чувствовал, что его обкрадывают, лишают заслуг и славы. Наконец он не выдержал.
— А как же я убивал разбойников? Что ж ты не говоришь о том, что мое слово вместе со снизошедшей на меня благодатью Кархи повергало разбойников в смерть и оцепенение?
— Ты говорил им «умри» и они падали, — нехотя сказал Шумон. — А умирали они или нет — я не знаю… И то не все. В конце концов, вспомни то, что произошло у самого выхода. Те двое ведь не умерли?
— Было чудо! — упрямо повторил монах.
— Императора не интересует пока твое мнение. Его интересует истина.
Шумон опять вернулся к рассказу.
— Мы не успели далеко уйти. Разбойники вновь оказались на нашем пути. Они поймали нас с братом Такой, но не успели вернуть в логово, к воздуходувке. Ночью появился человек, назвавший себя Коррулом-у-нанной и выкрал нас. Помог бежать.
— Да! — оживился монах. — Он помог нам бежать, притворившись божьим помощником, а на самом деле…
— Помолчи, — оборвал его Шумон. — Ты сейчас всех запутаешь…
Император перевел взгляд на библиотекаря.
— Никем он не притворялся — поправил монаха книжник. — Он назвался сам этим именем, но кто он на самом деле мы не знаем. Он приказал нам вернуться, но мы не послушались его. Пока он спал, мы с братом Такой сбежали от него. Тем же утром мы совершенно случайно увидели, как он поднимается в воздух.
— Что было перед этим? — спросил брат Черет. — Он молился? Обращался к Кархе или Пеге?
