Квар специально чуть повысил голос, иначе Шейла от услышанного может и в землю мордой уткнуться. Пусть отвечает, не маленькая.
– Да он от меня как от чумной прячется. – Шейлу прорвало, и теперь чуть ли не со слезами на больших красивых глазах она решила выплеснуть все, что накопилось у нее за эти дни. – Я к нему – он от меня. Я его уже и у водопоя поджидала, и у норы. А он… Что я ему сделала?
Интересный вопрос.
Квар даже и не знал, что ответить. Выходит, что этот альбинос, этот герой новоявленный, от его, вожака стаи черных пантер Квара, дочери бегает? Не по нраву? Вскружил морду кошке, а теперь в кусты?! Ну уж нет.
– Дурак он, дочь! – сказал – как отрезал. Вскочил на лапы и, уже не слушая причитания Шейлы о бессонных ночах да песнях под звездами и прочей мути про это, скачками бросился к норе Чокнутого.
* * *
У Мила болел живот. Днем он поддался на уговоры Бобо и налопался от души меда. Штука вкусная и весьма полезная, но в предельно допустимых дозах. Мил этих доз не знал и теперь каждые десять минут выбегал подышать свежим воздухом где-нибудь в сторонке. И было донельзя обидно, что Квар перехватил его именно в тот момент, когда Мил в очередной раз собирался на прогулку.
– Постой, милок! – Квар перегородил грудью дорогу. – Разговор есть.
– Пять минут, всего пять минут. – Мил попробовал протиснуться к выходу, но ничего не получилось. Квар оказался стоек как скала.
– Нет у меня пяти минут. – Старая пантера решила немного повысить голос. Самое действенное средство для зарвавшихся белых пантер, которые разучились уважать стариков. – Нет у меня пяти минут. И у Шейлы нет пяти минут! Я тебя. Чокнутый, уважаю, но ты, стервец, ответь: зачем Шейлу мучаешь? Кошка по нему сохнет, а он вид делает, что ничего не происходит. Весь лагерь, все джунгли видят, а он – нет! Спас ее? Спас. Должен, стало быть, обзавестись с ней на пару, образно говоря, семейным гнездом. Вот.
На этом все красноречие Квара иссякло. Все сказано, все доведено. И теперь слово за Чокнутым.
А у Мила почему-то перестал болеть живот. Вообще-то не перестал, но красноречивая тирада Квара эту боль заглушила.
Значит, об этом говорят все джунгли. Черт возьми. С джунглями он бы справился. Но об этом говорит и сам Квар, эта серебристая от прожитых лет пантера. Которую он уважает. И которой не хочется добавлять серебряных волосков на шкуре.
Когда Мил спасал Шейлу и Иризу, он меньше всего думал о том, какие в джунглях законы. Разве это не нормально, спасти находящихся в плену пантер? Одна из них его спасла, и он возвращал долг. А вторая… Вторая… Шейла была просто… Ну, в общем, она ему не то что была небезразлична, а…
– Ты будешь отвечать? – Квар наседал и требовал ответа.
Здесь Мил сдался:
– Хорошо, Квар. Я отвечу. И ответ этот будет окончательным. Мне очень нравится Шейла. И очень нравитесь вы все…
– Я о Шейле, – перебил Квар.
– Я тоже. И я даже могу допустить, что если бы я был из вашей стаи, то отдал бы все, что имею, в том числе и жизнь, ради нее. Но пойми, Квар, в душе я остался человеком. Пришельцем. Ты это понимаешь, Квар?! Пришельцем! Я мыслю как Пришелец. У меня память Пришельца. Свои ценности и эталоны. Привязанности, наконец.
– Да, но… – Квар был растерян. Квар был оглушен. Все, что говорил Чокнутый, было чистой правдой. Как он, старый и безмозглый дурак, не понял этого раньше? Чокнутый был и останется Пришельцем. Даже в шкуре белой пантеры.
– Мне больше нечего сказать. – Мил старался не смотреть в глаза большой кошке. Квар должен теперь ненавидеть его. Ненавидеть и презирать.
Но мудрость джунглей безгранична. Те, кто живет под звездой, дающей планете тепло и свет, могут многое понять и постичь. И нет хвалы тому, кто озлобится против сородича или брата.
Квар тихо покачал головой. Пропала злость, пропало страшное желание заставить Чокнутого извиняться перед Шейлой. Все встало на свои места. В джунглях много самцов, настоящих самцов, которые почтут за честь сразиться за его дочь. А Чокнутый… Пусть так и остается Чокнутым.
– Она должна знать. – Квар уже повернулся спиной к Милу и собирался уйти. – Может, ты сам скажешь ей?
Мил молча покачал головой. Сдирай с него хоть три шкуры, но он не сможет повторить то, что сейчас сказал Квару, Шейле. Он слишком… Он попытался найти то слово, которое описывает его отношение к молодой пантере, но не смог.
И может быть, только ветер, случайно залетевший в этот тихий уголок, понял, о чем подумал Чокнутый. Джунгли мудры и видели много влюбленных на своих бескрайних просторах. Даже если ты мелкая бездумная букашка или неторопливый Плавающий В Воде, в твоем сердце рано или поздно родится то чувство, которое все в джунглях стыдливо называют инстинктом продолжения рода. А если проще – любовью.
Квар, не успевший сделать и пары шагов, неожиданно оказался сбитым с ног влетевшим жителем.
– Странники вернулись! Странники!
Мил, не обращая больше внимания ни на Квара, ни на бурлящую в животе медовую тоску, бросился к выходу. Серые странники вернулись. Это хорошая новость.
У выхода он замедлил ход и, обращаясь к Квару, сказал:
– Будет лучше, если Шейла ничего не будет знать о нашем разговоре. Пусть пройдет немного времени. Я или умру, или скажу все сам. Хорошо?
На этот раз молча кивнул Квар. Так действительно будет лучше. И вообще, пусть молодежь разбирается сама. Вполне довольный, что нашел для себя успокоительное решение, староста затрусил следом за Чокнутым взглянуть на отряд странников, которые совершали набег на город Пришельцев.
Ночной Родж лежал на пригорке, зализывая царапину на лапе. Досадная рана, полученная по глупости.
Операция в городе Пришельцев прошла на удивление легко и без особых осложнений. Ночью он и еще четверо из серых странников пробрались на территорию города. К удивлению Роджа, он не встретил ни одного часового или что-либо напоминающее охрану. Беспечность Пришельцев его просто поразила. Или они посчитали, что после достойного отпора, нанесенного месяц назад небольшому отряду жителей, у них есть достаточное основание для спокойствия?
Поплутав по ночному городу, они достаточно быстро отыскали то место, где, по словам Чокнутого, могло находиться интересующее их оружие. Этим местом оказалась странная круглая скала высотой с хороший баобаб. Именно здесь возникла небольшая заминка. Как оказалось, в городе существовали те, кто в эту темную ночь не спал.
Родж недовольно заурчал, вспоминая этих чудных тварей. В первое мгновение, когда он увидел их, Родж подумал, что встретил незнакомых странников, но тут же отбросил данную мысль, обозначив ее как невозможную. Во-первых, незнакомые серые странники – понятие в джунглях невозможное. Ночной Родж знал всех странников на расстоянии двадцати дней пути. А во-вторых, незнакомые уродцы при ближайшем рассмотрении оказались совсем уж не похожи на его сородичей. Хотя они и имели четыре лапы, два уха и прочее, прочее, прочее, все остальное никак не вязалось с обликом странников. Странным образом загнутые калачиком хвосты, невнятная речь, похожая на отрывистые звуки только что родившихся щенков, трусливость и излишняя нервозность выдавали в существах создания неинтеллектуальные. Даже стоящие на первобытной ступени развития.
