– Офицер! – не отвечая, позвала она. – Он хочет дать показания. Так, а это человеческая кровь. Вы ранены?
– Кажется, да. Руку порезал.
– Не волнуйтесь, отдыхайте, – неожиданно любезно сказал подошедший полицейский. – Ваши показания, вообще-то, без надобности. Все равно дело будем закрывать. Один свидетель у нас уже есть, если что – ваши данные я записал.
– Мои данные? Свидетель?
– Ну да, она нас и вызвала. Дама с первого этажа, уважаемый человек, ветеран. Она уже все рассказала. Маньяк тащил куда-то… венерианку, та отбивалась, вы хотели защитить. Ну, не получилось. Все равно, вы повели себя, как герой. В наше время мало кто стал бы рисковать ради… Короче, спасибо, и вы свободны. Если надо, доставим вас в больницу.
– Нет, – ответил Константин, – не надо.
– …В субботу правоохранительные органы ждет беспокойное дежурство. Объединенный фронт венерианцефобов объявил о готовящейся акции, которая пройдет под лозунгом «Синие – вон, на Венеру!» Мэрия Москвы уже дала разрешение на проведение митинга и шествия, к которому могут присо-единиться тысячи сочувствующих. В то же время объединенный фронт правозащитников планирует митинг в защиту прав мигрантов. Заявка еще не удовлетворена, но вряд ли это остановит организаторов и их сторонников. В столице ожидаются массовые беспорядки. На основных магистралях движение будет перекрыто. Просим вас по возможности воздержаться от поездок в центр, избегать скоплений людей, с осторожностью…
В пятницу вечером Константин закончил рисовать плакат и теперь, свернув его в рулон, направлялся туда, куда просили «по возможности воздержаться».
На первом этаже открылась дверь, и знакомый голос позвал:
– Это ты, придурок?
– Я, – он прошел по лестничной площадке. – Здравствуйте, Линда Степановна.
– Ты куда собрался? – подозрительно спросила она.
– Дела у меня, Линда Степановна. Надо съездить по делам.
– В город?
Константин молча кивнул.
– Не ходи, – вдруг сказала старуха. – Не ходи. Тебя там убьют. И все равно не поймут, ни те, ни другие.
– Может быть, – ответил Константин, с внезапной нежностью глядя на плачущую «ведьму», – может быть. Но попробовать-то стоит?
Евгений Гаркушев
Социал-сублимация
Лавровые кусты пахли пылью и чем-то кислым. К тому же они нещадно кололись обрезанными концами и сучками. Кто бы мог подумать, что такой гладкий и приятный с виду лавр внутри так воняет, да еще и колется? Сидеть на лаврах, увенчанным лаврами и с лаврами в руках, было совсем неуютно и неприятно.
Квам Хабиби потянулся, попытался сменить позу. Не тут-то было! Толстая ветка упиралась в бок и мешала сдвинуться влево, туда, где в зарослях виднелся просвет. Пришлось лезть назад и вправо. Устраиваясь поудобнее, Кван едва не вляпался в чью-то блевотину. Вот вам и порядок! Вот и благополучный район! Какой-то подонок залез в прекрасную лавровую изгородь и загадил ее в самом неудачном месте. Наверняка из ханжей-граждан. Обычный пария-социал избавился бы от содержимого желудка прямо посреди аллеи. Кого ему стыдиться, что терять? Пайку в бесплатной столовой все равно дадут, а на что-то по-настоящему хорошее рассчитывать все равно не приходится.
Нагадил, как всегда, кто-то из чистеньких, а обвинят простых парней, которым и пива в магазине не продадут – не положено! Что бы ни случилось, крайними останутся завсегдатаи социальных столовых, общежитий и ночлежек, похожих на тюрьмы. Но ведь даже если вонючие следы в кустах оставили социалы – значит, граждане накормили их такой едой, от которых бедных парней и девчонок выворачивает прямо на улице! Так кто на самом деле виноват?
Квам вспомнил свой сегодняшний завтрак: овсянка, которую он терпеть не мог, подозрительно синий, едва теплый омлет и пара подгнивших бананов. Большинство социалов демонстративно выбрасывали бананы в урну. Не хотели ли власть имущие намекнуть посетителям столовой этими бананами, что они недалеко ушли от обезьян? В суд бы подать на такую столовую, ее директора и попечителей. Но от неграждан заявления в суд не принимаются. Только от попечителей. А попечители – такие же зазнавшиеся скоты, как и остальные. Только делают вид, что проблемы подопечных их волнуют, а тонкую и ранимую душу получателя жалкого социального пособия понять не могут…
Своего попечителя Квам задавил бы голыми руками. Узкоглазая физиономия Хань Ли вызывала у Хабиби непроизвольное раздражение. Все эти нотации, поучения, предложения больше учиться и постараться найти работу… Выслужился в Европе, получил гражданство, теперь хочет всех причесать под свою гребенку.
А для чего работать тому же Хабиби? Ради лишней пайки бананов? Сам китаец живет в роскошном двухэтажном особняке, ездит на мощном электромобиле «Линкольн», а его подопечные обитают в общежитии, где на двоих неграждан приходится одна комната, а вечно невымытые душ и туалет общие на четыре комнаты. К тому же и комнаты, и вся секция, и коридоры общежития постоянно контролировались видеокамерой. Якобы для безопасности обитателей… И это свобода? А равенство где?
Пусть китайцу видеокамеры нравятся – его проблемы. А Квам Хабиби желает хотя бы изредка оставаться наедине с собой. Как сейчас.
На дорожке за кустами раздался шорох. Агнешка? Квам непроизвольно напрягся, постарался пошире улыбнуться… Оказалось, зря. По дорожке парка топали трое граждан-патрульных, точнее – дружинников. У каждого на поясе резиновая дубинка, а у старшего еще и револьвер в кобуре. Хороша свобода – постоянно патрулировать парк, который отделяет бедный район социалов от района богатых граждан. Причем на полицию граждане не слишком-то и надеются. Наверное, им в радость унижать и оскорблять неграждан-социалов, которых они отлавливают в кустах, вот и топчут мостовую сами…
– Белокурые бестии, – процедил сквозь зубы Квам. – Расисты…
Зря он подал голос. Один из патрульных обладал на диво острым слухом. Он повел носом, насторожился и указал рукой на кусты. Пара секунд – и мускулистая рука извлекла Хабиби из кустов.
– Кто такой? Что здесь делаешь? – с ярко выраженным русским акцентом спросил высокий белокурый мужчина.
Русский. Тоже приезжий. Но гражданин. У Квана среди социалов был знакомый русский – вполне нормальный парень, разве что ленивый очень. Посуду никогда не мыл, редко посещал душ и даже в столовую ходил через раз. Любил валяться на кровати да лазить в Интернете. Там выступал под ником «Император». А этот русский, видно, лень поборол. В граждане выбился, теперь заслуживает уважение, отстаивает свое место под солнцем. Топает вместе с товарищами по аллейке, выискивает нарушителей. Продался системе, одним словом.
