Ричардс следил за диалогом с интересом. Для "Святого Джорджа" слово "баклажан" по программе не имело никакого эмоционального смысла. Но он не любил огурцы и бананы.
НЕТ, СПАСИБО.
ТЕБЕ НЕ НРАВЯТСЯ БАКЛАЖАНЫ?
НЕ ОСОБЕННО.
ВОЗЬМИ ЕЩЕ БАКЛАЖАН.
НЕТ, СПАСИБО.
Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ВЗЯЛ ЕГО.
НЕТ, СПАСИБО.
НЕТ, ВОЗЬМИ ЕГО.
НЕТ, СПАСИБО.
Я ТРЕБУЮ.
НЕТ, СПАСИБО.
– Что случилось с "Джорджем?" - спросил Ричардс. - Он отвечает слишком уж одинаково.
– Это меня и беспокоит.
– А что в программе могло бы его так завести?
– Я это как раз и искал, когда ты вошел.
Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ТЫ ВЗЯЛ ОГУРЕЦ.
Я ОТКАЗЫВАЮСЬ.
– Джордж! - машинально воскликнул Ричардс.
– "Джордж" не выдержал, - сказал Ричардс. - Он уже больше не святой.
ТОГДА ВОЗЬМИ И БАНАН И ОГУРЕЦ.
НЕТ, СПАСИБО.
Я ТРЕБУЮ.
ИДИ К ЧЕРТУ. Я УБЬЮ ТЕБЯ
Экран заполнился белыми точками.
– Что это означает? Непечатный ответ? - спросил Ричардс.
– Не знаю. Раньше я ничего подобного не видел.
– Сколько раз прогоняли эту программу?
– Сто десять раз. С "Мартой".
– Огрехи обучения?
– Нет.
– Черт меня побери, - сказал Ричардс. - Джордж превращается в раздражительного святого. - Он усмехнулся. - Это можно записать.
Герхард кивнул и вернулся к печатающему устройству. Теоретически ничего непонятного тут не было. "Джордж" и "Марта" были запрограммированы на обучение через опыт. Подобно шахматным программам, где мастерство машины растет с числом сыгранных игр, эта программа была рассчитана на то, что машина будет "учиться" реагировать по-новому. И вот после ста десяти экспериментов "Святой Джордж" вдруг перестал быть святым. Хотя он был запрограммирован на святость, в отношениях с "Мартой" он научился не быть святым.
– Я прекрасно его понимаю, - сказал Ричардс и выключил компьютер. Затем он присоединился к Герхарду, и они вместе стали искать ошибку, из-за которой все это стало возможным.
Четверг 11 марта 1971 года
1
Дженет Росс сидела в пустом кабинете. Она взглянула на стенные часы. Девять часов. Она посмотрела на письменный стол, на котором ничего не было, если не считать блокнота и вазы с цветами. Она посмотрела на стул напротив. И наконец громко спросила:
– Ну, как дела?
Раздался щелчок, и из вмонтированного в потолок динамика послышался голос Герхарда:
– Нам надо еще несколько минут, чтобы отрегулировать звук. Освещение нормальное. Давайте-ка поговорим?
Дженет кивнула и посмотрела через плечо на полупрозрачное стекло у себя за спиной. Она увидела свое отражение, но знала, что Герхард в соседней комнате наблюдает за ней.
– У вас усталый голос, - сказала Дженет.
– Неприятности со "Святым Джорджем". Провозился до поздней ночи, - ответил Герхард.
– Я тоже устала, - сказала она. - Только неприятность у меня с тем, кого святым никак не назовешь. - Она засмеялась.
Говорила она только для того, чтобы в соседней комнате могли отрегулировать звук, почти не думая. Но это было правдой: Артур меньше всего был святым. И даже впечатление, что перед ней незаурядная личность, успело совсем стереться за несколько недель их знакомства. Собственно говоря, она немножко им увлеклась. ("Увлеклась? Гм. Вы это так называете?" - словно услышала она голос доктора Рэмоса.) Артур родился красивым и богатым. У него был желтый "феррари", много энергии и обаяния. С ним она чувствовала себя женственной и легкомысленной. Артур был способен на веселые сумасбродства, например слетать с ней на самолете в Мехико только для того, чтобы пообедать в маленьком ресторанчике, где, по его мнению, готовили неподражаемо. Она понимала, что это глупо, и все-таки подобные выходки ей очень нравились. И еще ей было с ним легко - никаких разговоров о медицине, о клинике, о психиатрии. Артура это нисколько не интересовало, и в ней он видел только женщину. ("Объект желаний"? Черт бы побрал доктора Рэмоса.) Затем, когда она узнала его ближе, ей захотелось говорить с ним о своей работе. Но, к ее удивлению, выяснилось, что Артуру претят такие разговоры. Ее работа была для него как бы обличением его собственной внутренней слабости. Сам он номинально был биржевым маклером - сыну богатого человека не требовалось. для этого больших усилий - и авторитетно рассуждал о деньгах, капиталовложениях, процентных ставках и ценных бумагах. Однако в его манере сквозила агрессивность, словно он искал самоутверждения и не находил его.
Затем Дженет поняла то, что ей следовало бы понять с самого начала: Артура в ней привлекала ее уверенность в себе. Ее (во всяком случае, теоретически) было труднее ошеломить и покорить, чем какую-нибудь юную актрису на выходные роли, а потому победа над ней была особенно приятной.
В конце концов Дженет устала от всего этого. Веселые сумасбродства перестали доставлять ей удовольствие и начали вызывать неясное гнетущее чувство. Она правильно истолковала эти признаки - и все чаще оказывалась слишком занятой, чтобы встретиться с ним. А когда они все-таки встречались, веселая развязность Артура, его постоянные выдумки, его костюм, его машины не вызывали в ней ничего, кроме раздражения. Она поглядывала на него через ресторанный столик и не могла найти того, что видела прежде. Ни следа. И вчера вечером она окончательно порвала с Артуром. Они оба давно знали, что дело шло к этому.
Так почему же гнетущее ощущение не проходит?
– Вы что-то замолчали, - сказал Герхард.
– Я не знаю, что говорить… Настало время всем людям доброй воли прийти на помощь пациенту. Юркая рыжая лиса вытащила рыбку из ручья. Все мы идем к последнему общему пути на небеса. - Она замолчала. - Этого хватит?
– Еще немного.
– Мэри, Мэри, все не так; Расцветает ли твой сад? Извините, дальше я не помню. Про гвоздики и табак. - Она засмеялась.
– Очень хорошо. Мы кончили настройку.
Дженет посмотрела на динамик.
– После проверки электродов вы сразу подключите компьютер?
– Не исключено, - ответил Герхард. - Если все будет в порядке. Рог торопится посадить его на транквилизаторы.
Дженет кивнула. Это была заключительная стадия лечения Бенсона, и курс транквилизаторов можно было начать не раньше ее завершения. До вчерашней ночи Бенсону давали люминал, но уже с утра он будет в полном сознании, как это требуется для интерфейсинга.
Термин "интерфейсинг" придумал Макферсон. Ему нравилась терминология, которой пользовались специалисты по вычислительным машинам. Интерфейс - это связующее звено между двумя системами. Или между компьютером и эффекторным устройством. В данном случае речь шла практически о связи между двумя компьютерами: мозгом Бенсона и компьютером, вживленным в его плечо. Электроды были подсоединены к компьютеру, но не включены. С их включением должна была возникнуть петля обратной связи Бенсон - компьютер.
