Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Байрон посмотрел на видеоэкран. Судя по неподвижности изображения, их корабль застыл в космосе. «Безжалостный» двигался со скоростью десять тысяч миль в час, но что это по сравнению с гигантскими расстояниями в космосе? В них было нечто гипнотизирующее.

Байрон сказал:

— Куда же мы идем? Я понял, что вы так и не знаете, где планета повстанцев.

— Не знаю. Но можно найти того, кто это знает. Я почти уверен в этом.

— Кого?

— Автарха Лигейна.

— Лигейн?

Байрон нахмурился. Ему казалось, что он слышал это имя, но забыл в какой связи.

— Лигейн — последнее королевство, захваченное тиранитами, — пояснил Джилберт. — Оно не такое мирное, как остальные. Имеет смысл связаться с его жителями.

— Возможно.

— Если вам нужна причина, она есть — это судьба вашего отца.

— Моего отца? При чем тут мой отец?

На мгновение Байрон забыл, что его отец мертв. Он мысленно увидел его, большого и живого, но потом ощутил внутренний холод, вспомнив, что его уже нет.

— Шесть месяцев назад он был при нашем дворе. Знаю, чего он хотел. Я подслушал кое-какие его разговоры с моим братом Хинриком.

— О, дядя! — возмущенно сказала Артемизия. — Ты не имёл права подслушивать разговоры отца.

Джилберт пожал плечами.

— Конечно, нет, но это забавно и полезно.

Байрон прервал его.

— Подождите. Вы говорите, что шесть месяцев назад мой отец был на Родии?

Он чувствовал, как растет его возбуждение.

— Да.

— У него был доступ к собранию старых книг Директора? Вы как-то говорили, что у Директора большая библиотека книг о Земле.

— Вероятно. Библиотека очень известна, и ее обычно показывают знаменитым посетителям, если они интересуются. А ваш отец как раз интересовался. Это я хорошо помню. Он провел там целый день.

Все совпадало. Именно полгода назад отец впервые попросил о помощи.

Байрон сказал:

— Я думаю, вы сами хорошо знаете эту библиотеку?

— Конечно.

— Есть ли что-нибудь в библиотеке, свидетельствующее о существовании на Земле документа большой военной ценности?

Джилберт этого не знал.

Байрон сказал:

— В последние столетия доисторической Земли такой документ существовал. Мой отец считал его наиболее значительным в Галактике и самым смертоносным. Я должен был отыскать его, но вынужден был вскоре покинуть Землю. А отец погиб.

Голос его дрогнул.

— Не понимаю, о каком документе вы говорите, — сказал Джилберт.

— Отец упомянул о нем впервые шесть месяцев назад. Должно быть, он узнал о нем в библиотеке Родии. Что он мог узнать?

Джилберт лишь покачал головой.

— Что ж, продолжайте ваш рассказ.

Джилберт продолжал:

— Они говорили об Автархе Лигейна, ваш отец и мой брат. Хотя ваш отец использовал уклончивые выражения, было ясно, что Автарх — глава тайной организации. И еще…

Он поколебался.

— Была делегация Лигейна, и ее возглавлял сам Автарх. Я рассказал ему о планете повстанцев.

— Только что вы говорили, что никому не рассказывали, — напомнил Байрон.

— Кроме Автарха. Я должен был узнать от него правду.

— Что же он вам сказал?

— Практически ничего. Но он должен был быть осторожным. Мог ли он доверять мне? Я мог работать на тиранитов. Откуда ему было знать это? Но он не закрыл дверь окончательно. Это наша единственная ниточка.

— Что ж, идем на Лигейн, — сказал Байрон. — Одно место не хуже другого.

Воспоминания об отце угнетали его, и в этот момент для него больше ничего не имело значения. Пусть будет Лигейн.

Лигейн! Но это лишь легко сказать.

Как нацелить корабль в крошечный огонек планеты, расположенный на расстоянии тридцати пяти световых лет отсюда? Двести триллионов миль. Два с четырнадцатью нулями. При скорости десять тысяч миль в час — такова нынешняя крейсерская скорость их корабля — им потребуется два миллиона лет, чтобы добраться туда.

Байрон почти с отчаянием рылся в справочнике «Стандартные Галактические Эфемериды». Там были перечислены 10 тысяч звезд с их положением, выраженным тремя числами. Сотни страниц чисел, символизировавших координаты греческими буквами «ро», «тета», «фи».

«Ро» — расстояние от Центра Галактики в парсеках, «тета» — угловое расстояние вдоль плоскости галактической линзы от Стандартной Галактической Базовой Линии (линия, связывающая центр Галактики с солнцем планеты Земля), «фи» — угловое расстояние от Базовой линии в плоскости, перпендикулярной в Галактической линзе.

Последние два числа измерялись в радианах. Зная эти три числа, можно было определить положение любой звезды в безбрежности космоса.

Помимо этого, необходимо было знать собственное движение звезды по скорости и направлению. Это была небольшая коррекция, но совершенно необходимая. Миллион миль — ничто в сравнении с межзвездным расстоянием, но для корабля это много.

Конечно, существует вопрос о собственной позиции корабля. Можно определить расстояние от Родии по показаниям массометра, точнее, расстояние от солнца Родии, поскольку в космосе гравитационное поле звезды поглощает поля зависимых планет. Труднее определить направление их движения по отношению к Галактической Базовой Линии. Байрон должен был определить положение двух других звезд, кроме солнца Родии.

По их положению и известному расстоянию от солнца Родии он мог определить их собственное положение.

Это было сделано грубо, но он был уверен, что достаточно точно. Зная собственную позицию и положение солнца Лигейна, он мог установить приборы и рассчитать положение и силу гиператомного толчка.

Байрон чувствовал себя одиноким. Но не испуганным! Это слово он отрицал. Но, несомненно, испытывал напряжение.

Шесть часов спустя он закончил расчет прыжка.

Конечно, нужно было проверить все данные. Может быть, еще удастся вздремнуть.

Постель он перенес в рубку.

Остальные двое, очевидно, спали в каюте. Это хорошо, никто не мешает. Но тут он услышал негромкие шаги босых ног и поднял голову.

В дверях стояла Артемизия.

— Почему вы не спите? — строго спросил он.

Она тихо сказала:

— Ничего, если я войду? Я вам не помешаю?

— В зависимости от того, что вы будете делать.

— Я постараюсь делать то, что нужно.

Что-то уж очень скромно, с подозрением подумал Байрон, но тут же выяснилась и причина такой скромности.

— Я ужасно боюсь, — сказала она. — А вы?

Он хотел сказать «нет», но вышло по-другому. Байрон глуповато улыбнулся и сказал:

— Я тоже.

Странно, но это ее успокоило. Она села рядом с ним и посмотрела на раскрытые книги и листы расчетов.