Матей начал лихорадочно искать ящик с запасными резервуарами кислорода и не нашел его. Он, наверное, находился тут же где-нибудь под обломками.
Нельзя было терять ни минуты. Он сорвал с себя свой резервуар с кислородом, привинтил его к аппарату Анны и остался около нее, со страхом глядя на ее бледное, бесчувственное лицо.
Сперва ничего не было заметно, но мало-помалу лицо девушки слегка порозовело, грудь поднялась и опустилась, сначала едва заметно, а затем все скорее и сильнее. Спустя несколько секунд он увидел, как она открыла глаза.
А Матею становилось все труднее и труднее дышать. Серое покрывало спустилось между ним и окружающим миром. Он чувствовал, что у него кружится голова, и что страшная сила сдавливает ему грудь, грозя ее раздавить.
Он еще увидел, как девушка пыталась встать, но затем у него в глазах потемнело, и он снова потерял сознание.
* **
Когда он пришел в себя, женщина-врач стояла, наклонившись над ним. На ней больше не было защитной одежды и прозрачного шлема. Она дышала воздухом помещения.
“Установка для подачи кислорода восстановлена”, — подумал Матей, и это обстоятельство придало ему надежды.
Сабина Турку подвергла его лечению укрепляющими излучениями, и теперь внимательно глядела на него, прощупывая пульс.
— Наконец-то, — удовлетворенно воскликнула она. — Кто знает, сколько времени вы пробыли без резервуара с кислородом. Если бы наш лаборант случайно не нашел среди обломков запасного резервуара, не знаю, что бы с вами случилось.
Матей искал глазами товарищей. Одни из них очищали комнату от мусора и обломков, другие починяли последние трещины в стенах.
В разгромленном помещении слабо горел электрический факел, разливая желтый, дрожащий свет. Часть ящиков была уже вынута из-под обломков, и они стояли, нагроможденные один на другой, подымаясь до самого потолка.
— Где Анна? — с трудом прошептал Матей.
— Я здесь, — отозвалась девушка, наклоняясь над ним и беря его руку. — Мы все живы, — продолжала она, — и добрая часть материалов тоже спасена. У тебя, Матей, нет никакого серьезного повреждения. Самое большее дня через два будешь снова на ногах, с условием, чтобы ты гладил себя. У Вирджила вывих левой руки, но товарищ Турку уже позаботилась о нем. Профессор Добре, радист и я — здравы и невредимы. С нами абсолютно ничего не случилось, разве только несколько синяков, да еще я прикусила себе язык, когда меня подбросило вверх, — шутливо прибавила она, и вдруг замолчала, не зная, следует ли ей продолжать.
— А что со Скарлатом? — спросил Матей озабоченно, как будто угадав ее мысли.
Анна ответила не сразу.
— Скажи мне!.. Прошу тебя, скажи!.. Что с ним? — настаивал он.
— У него очень серьезные внутренние травмы. Он еще не пришел в сознание.
Скоро к ним подошел и Аурелиан Добре. Он возвращался из исследовательской, которая была превращена в кучу щебня Добре рассказал им что ему удалось разрыть мешочки с семенами, которые он там хранил.
— Эй, видишь, Матей! — довольно сказал он. — Выжили все. А эта комета с ее ядром и таинственным хвостом, который бесконечно тянется за ней, ушла, ушла навсегда. Я уверен, что и этому “волосатому” светилу не поздоровилось. И, если хотите знать, я спас почти всю свою коллекцию семян. Вот! И готов серьезно поссориться со Скарлатом, как только он поправится!
Матей строго взглянул на него.
— Только бы нам его спасти! Анна только что сказала, что состояние его внушает серьезные опасения.
— Как так? Скарлату плохо?
Добре вопросительно взглянул на Анну и поспешно подошел к доктору.
— Что со Скарлатом, товарищ Турку? Мы должны его спасти. Этого нельзя допустить! Чтобы мы все жили, а он…
— Я сделаю все, что возможно… с теми средствами, которыми я еще располагаю, — тихо ответила женщина-врач.
Матей встал и, опираясь на окружающие его предметы, подошел к постели Скарлата. Затем, с помощью Динкэ, обошел все помещения.
Астронавты не теряли даром времени. В жилой камере все трещины были уже залиты, обломки вынесены, а ящики и тюки собраны в одно место. Но из исследовательской осталась гора щебня, а вращающаяся комната и лаборатория провалились. К счастью, электростанция, выложенная очень толстым слоем стали и прочными пластическими массами уложенными в несколько слоев, была почти нетронута.
С помощью перфораторов Динкэ, Прекуп и Аурелиан Добре открыли себе дорогу к поверхности астероида.
То, что они увидели, превосходило всякое ожидание. Малую планету нельзя было узнать. Один из ее полюсов был совершенно оторван, и Коперник был похож на огурец с отрезанным концом. Каким-то чудом на нем вдруг вырос холм метров в 80 вышины. Вся поверхность астероида была покрыта мелкими, очень блестящими булыжниками зеленоватого цвета. Трещины и глубокие кратеры зияли на каждом шагу.
От строений не осталось и следа. Внешняя обсерватория, теплицы, механическая мастерская исчезли. Они едва-едва смогли найти их прежнее место.
Вокруг них, в пространстве парили всевозможные крупные и мелкие предметы: инструменты, части двигателей, обломки аппаратов, ящики и металлические штанги. Случайно взглянув вверх, лаборант увидел части щита управления одной из ракет, которые как раз исчезали вдали.
Но самое странное было, что все это плавало в какой-то розоватой дымке, в тонком газовом облаке.
— Что ж мы не вышли еще из газовой головы кометы? — спрашивал Динкэ, недоумевая.
Они вернулись в убежище, видимо подавленные.
— Что с вами? — спросил Бутару увидя их хмурые лица.
— Плохо дело, — ответил вполголоса Добре, — Обе ракеты уничтожены. Их разнесло в куски. Ядро кометы ударило в упор поверхность Коперника.
— А, кроме того, я не знаю, что означает, что все до сих пор еще окутано какой-то кирпично-красной дымкой, — вмешался Динкэ. — Может быть, мы стали сателлитом этой кометы?
— У кометы не бывает сателлитов, — послышался слабый голос Скарлата, уже пришедшего в себя. — Да она и не может их иметь, так как ее сила притяжения слишком мала для этого. Вероятно, Коперник вырвал часть ее газов. Другими словами, наш астероид заполучил атмосферу. Но он, конечно, не сумеет ее долго удержать. Впрочем, этот вопрос не имеет для нас никакого практического значения. Хуже… что я не вижу, как мы вернемся на Землю.
Прошло несколько томительных минут. Слова Скарлата произвели на всех глубокое впечатление. Все молчали.
Молчание это было нарушено Прекупом, который спросил дрожащим голосом.
— Так мы больше никогда не вернемся? Никто ничего не ответил.
