Одним словом, ткань качественная, чудовищно дорогая и, главное, теплая, несмотря на невесомость. Вот в нее-то я и завернулся, повалившись на пол во второй и окончательный раз. И тени жертв салангоа, как и сами эти гусеницы, не потревожили мой крепкий сон.
Очухался я лишь к середине светлого времени.
Снова хлебнул из капсулы с долгой едой, сгреб влажные тряпки в охапку и вытащил их на вершину холма, досушить. Жара там стояла такая, что даже в сандалиях из кожи ксенги находиться на площадке было затруднительно, и я спустился по лестнице, предварительно одевшись — ведь на мне высохнет не хуже, чем если развесить по кустам, еще пожалею, что так быстро…
И верно, старый метод сработал, уже к концу спуска мое платье покрылось разводами сухой соли. Пришлось снова снимать, полоскать его в роднике и опять сушить. За этими хозяйственными делами я немного забылся и ненадолго почувствовал себя обычным человеком — не Рожденным Пустыней, даже не учеником жрецов, а простым парнем из какой-нибудь прибрежной деревушки. И так не хотелось покидать этот образ…
Что ж. Раз острова нет, нужно тайно попасть на Лальм. Но как? Вплавь туда не доберешься. Чужие корабли в гавань не входят, да и вообще их не подпускают близко к берегу. И сам берег наверняка под постоянным наблюдением. А в небе… меня передернуло… не удивлюсь, если вместо парящих жрицам Владычицы времени служат мурикси. Разумные и опасные. Умеющие пользоваться выжигателем. Несколькими выжигателями одновременно.
Возможно, не случайность, что в мираже я видел остров глазами птицы-криворога.
Но если эти птицы разумны… Одна из них считалась сестрой Армир. Идея шальная, но что если найти Айбис? Вдруг она поможет мне отыскать Лиен?
* * *
Дважды девять дней я упорно искал ответ в миражах.
Ксенги пасся неподалеку. В перерывах, я навещал его — мы знатно скакали по пустыне и резвились в прибое. Каждый раз после такой прогулки приходилось подолгу обтирать огромного скакуна водой из родника, нагревая мокрую тряпку, чтобы не застудить его. Но физические упражнения и скачка хорошо освежают рассудок.
А еще я, конечно, плавал сам. Не надеясь обнаружить остров. Просто потому, что люблю купаться.
Миражи приходили.
Армир была права. Миражи есть везде.
Возможно, я свихнулся бы, если бы продолжил.
Каких только видений — истинных или ложных — не показывало мне искривление воздуха или не выдумывали мои маленькие молнии в мозгу. Я видел рождение и смерть звезд, жизнь неизвестных существ в неведомых мирах, я был тлей и рыбой, охотился на прыгунцов, загонял лкумара в неведомой быстрой реке — что удивило меня, ведь известно, лкумар живет только в море. Я видел Пола и разговаривал с ним, но глядя как бы со стороны на свой голос, не был в силах влиять на произносимое. Что только не приключалось в видениях за эти дни… Одного я не смог добиться — найти Лиен.
Я понял тогда, что видеть миражи — лишь малая толика умения. Главная сложность — их контролировать. Если это вообще возможно. И я понял с новой силой, как легко потерять разум, прыгая из одной галлюцинации в другую.
Да, я не смог обнаружить Лиен. Но я попробовал все, что мог, и мне удалось выстоять.
Не видя иного способа, я покинул убежище и отправился странствовать. Предохранитель подъемной плиты так и остался не утопленным в отверстие под ноздреватым камнем — я привык уходить ненадолго, а поскольку ни единый человек не появлялся в округе за все время моего пребывания, то я и не трогал его, опасаясь, что в норе поселится какое-нибудь ядовитое насекомое. Когда же был под землей, дверь блокировалась изнутри. Так что, я просто забыл его задвинуть обратно, а когда вспомнил, возвращаться уже получилось далековато. И махнул рукой.
Немного изменив облик, я шатался повсюду, надеясь получить хоть какие-то сведения о жрицах Весенницы, нащупать путь на остров или, напротив, на континенте наткнуться на признаки, что где-то неподалеку живет отшельница или колдунья — ведь именно так дикие народы воспринимали бы дочь Армир, и именно так она, скорее всего, устроилась бы жить, наученная примером матери, если бы не вернулась на Лальм.
В самом крайнем случае я был готов как-нибудь проникнуть на корабль жриц и объявить себя Рожденным Пустыней, к чему бы этот отчаянный поступок ни привел. Впрочем, у меня имелась вполне законная уверенность, что привел бы он к моей бессмысленной смерти или заточению.
На второй оборот природного колеса, проехав побережьем Мессемского моря и пройдя перевалами, я прибыл в Дарсум.
Вместо дома Зоакар теперь торговали томлином и прочими приправами. Дворец поместника вырос на еще один этаж, а по каменистым от природы улицам горделиво цокали ксенги. Город богател и расширялся, но мне нечего было в нем делать, кроме как переночевать и запастись провизией.
В первую треть следующего дня мой собственный ксенги, ставший уже почти братом, повез меня в плоские горы. Думаю, даже самый маститый конокрад не смог бы теперь сманить скакуна у меня — так крепко мы подружились. Не раз уже его панцирь, рога и острые, от природы снабженные костяными бритвами, лапы и хвост, спасали нас обоих от врагов — диких зверей и разумных, но жадных людишек. Ну, и мой выжигатель, конечно. Я следил, чтобы в нем не переводился заряд. Впрочем, огнелуч я старался демонстрировать как можно реже. Незачем привлекать внимание к собственной скромной персоне. Старался обходиться холодным и метательным оружием.
Не доезжая до Крепости Костей, я свернул по тропе, которой когда-то вели меня Трана и Нарт, и добрался до Красной поляны. Все так же чернело отверстие в скале, так же белела осыпь и пламенели в лучах заката стены обрыва и камень площадки под ними.
Грусть захлестнула меня.
Второй раз на этом месте. Как часто мы приходим туда, где бывали раньше, но не можем застать прошедшего, хотя сознание все еще цепляется за него, все еще ожидает увидеть за поворотом давно сгоревший дом, заметить в окне лицо умершего отца или, как я сейчас: оглянуться и увидеть Трану и Нарт — еще верного, казалось бы, Трану, и едва начавшую терять неуклюжесть, такую незнакомую, но уже волнующую меня, Нарт. Лиен. А ждала нас впереди таинственная владелица Нагорной, женщина по имени Армир, и мы должны были вот-вот прийти к ней…
Все сгорело.
Сгорело уже при первых шагах внутрь этой проклятой горы.
Нет больше Нагорной, нет больше Траны, погибла Армир, потерялась Нарт. Неизвестно куда делась разумная мурикси, ускользающий шанс встречи с которой — единственное, ради чего я пошел на это испытание, вернулся сюда.
