Тоно покачал головой.
— Я не об этом. У тебя появилась какая-то тайна. Я чувствую, что ты уже не прежнее забитое существо, постоянно ждавшее от жизни только пинков и ударов. Стало быть, твоя жизнь сложилась благополучно?
— Благодаря Нильсу.
— Бот как! А я-то думал, что это Нильс будет обязан тебе благодарностью.
Ингеборг тем временем успела заметить перемены, произошедшие в Тоно, и взгляд ее оказался более зорким, чем у принца лири.
— А тебе пришлось хлебнуть горя, — сказала она вполголоса. — Ты осунулся, похудел. И дрожишь, я чувствую. Ваши поиски оказались безуспешными?
— Они еще не закончены. Пока мы хотим немного отдохнуть. Мне тебя очень, очень не хватало. — Он снова привлек Ингеборг к себе.
Меж тем они мельком видели и то, как встретились Эяна и Нильс. После бессчетных поцелуев и объятий дочь морского царя спросила:
— Так что теперь с нашей Ирией?
— Маргретой, — поправил Нильс и горестно вздохнул. — Она теперь Маргрета, и только Маргрета. — Нильс с трудом подыскивал слова. — Нам удалось поместить ее долю сокровищ в надежное предприятие. На ее имя, разумеется. Это было непросто. Чиновники учуяли золото, и мы оказались на шаг от виселицы. Тень палача преследовала нас по пятам, пока мы не покинули Ютландию. Маргрета живет теперь в хорошей семье, о ее благополучии заботятся, однако… Она признательна вам, безусловно, но… теперь она преисполнилась еще более глубокого благочестия по сравнению с тем, какой мы ее увидели при нашей первой встрече. Понимаешь, она счастлива, всем довольна, но лучше вам с нею не видеться.
Эяна вздохнула:
— Мы и не ожидали ничего другого. Эта рана уже отболела. Мы сделали для Ирии все, что было в наших силах. Так пусть отныне ежа будет Маргретой.
Ветер, носившийся под блеклым небом, трепал волосы Нильса. Эяна окинула юношу внимательным взглядом и спросила:
— Какое же ты теперь занимаешь положение, чего добился, каким видишь свое будущее?
— У меня все хорошо. Если ваши поиски еще не окончены, я хотел бы чем-нибудь помочь, насколько смогу. Скажи только слово. Даже если это слово предвещает разлуку с тобой навсегда.
Эяна улыбнулась и снова бросилась его целовать.
— Не будем сейчас об этом говорить. Пока вас с Ингеборг не было, и делать было совершенно нечего…
По лицу Тоно Ингеборг догадалась: что-то случилось. Она поцеловала его, Тоно привлек ее к себе и вдруг засмеялся.
— …Просто некуда деваться от скуки, — услышала Ингеборг слова Эяны. — И тогда мы построили тут недалеко за дюнами домик. Спешили, старались успеть к вашему приезду. Там можно развести огонь, и будет тепло. Куда бы нас потом ни забросила судьба, приятные воспоминания будут нас согревать.
И четверо покинули морской берег и пошли к дюнам. Нильс и Ингеборг шли впереди, дети Вани мена следом, чтобы своими телами заслонять людей от резких порывов ветра, налетавших с моря.
Нильсу предстояло еще многому научиться, однако он приобрел уже известную житейскую мудрость. Он завязал деловые отношения с пожилым знающим купцом. Жизненный опыт этого человека помог Нильсу разумно распорядиться денежными средствами, которые он вложил в судоторговую компанию. Через несколько лет, когда старик — компаньон Нильса почувствовал, что ему уже трудно заниматься делами, и пожелал уйти на покой, молодой хозяин единолично возглавил предприятие. К тому времени его компания уже процветала и славилась как одна из самых богатых. Она могла соперничать даже с Ганзой и не опасалась этого могущественного торгового союза. Благодаря предпринимательской деятельности у Нильса появилось много знакомых в самых различных кругах. Порой его отношения с людьми складывались весьма необычно, как когда-то давно, когда Нильс обратился за помощью к Роскильдскому епископу. Своих братьев Нильс обеспечил, устроив их на хорошую службу, где все его родственники добились успеха, влияния и власти. Позаботился он и о матери, которая спокойно и мирно жила в собственной усадьбе, хозяйничала в саду, помогала беднякам.
Если Нильс чего-то не знал, то умел найти выход из положения; если не мог чего-то добиться самостоятельно, то обращался за помощью к дельным, толковым людям. Разумеется, далеко не всегда начинания Нильса сразу же шли успешно. Так было и в том деле, которое он строго хранил в тайне, ибо замысел Нильса был поистине удивительным. А задумал Нильс вот что. Тоно и Эяна сядут на корабль и поплывут к берегам Далматинской Хорватии. Когда они прибудут туда, им придется вести поиски отца на суше. Чтобы во время путешествия по незнакомой стране не возникло каких-нибудь непредвиденных осложнений, необходимо было запастись солидными рекомендательными письмами от церковных и светских властителей. Для этого следовало выдумать датчанина и датчанку и подыскать благовидный предлог, под которым эта пара могла бы нанять судно для дальнего плавания. Нильс был настроен очень серьезно и старался обеспечить путешествие наилучшим образом. Двое датчан, решивших совершить плавание в далекую Хорватию, не должны были ни у кого вызвать даже тени подозрения. Подготовка корабля и необходимых бумаг требовала присутствия Нильса в Копенгагене на протяжении нескольких недель. Тоно и Эяна также находились в этом городе. Они должны были запомнить все советы и наставления Нильса, а кроме того, научиться вести себя в незнакомом человеческом окружении, усвоить все манеры и привычки людей.
Ни Ингеборг, ни Нильс не могли спокойно думать о том, что теперь, когда они наконец-то снова обрели своих возлюбленных, им предстоит разлука.
* * *
— Тоно, это просто чудо. Ты всегда чудо.
Разгоряченная, с влажной кожей и растрепавшимися волосами, Ингеборг обнимала сына морского царя со всей нежностью, на какую была способна. В мягком свете восковой свечи по стенам спальни метались огромные тени.
— Люби меня так сильно, как только можешь, — прошептала она.
— Но тебе будет больно, — ответил Тоно, знавший, что унаследовал от отца сверхъестественную мужскую силу.
Ингеборг засмеялась, но смех вдруг оборвался:
— Не эта боль меня мучает.
И вдруг она замерла, затаив дыхание. Тоно почувствовал, что ее бьет дрожь.
— Что с тобой?
Ингеборг обхватила его руками, словно боясь отпустить даже на минуту, спрятала лицо у него на груди.
— Мы расстаемся — вот что меня мучает. — Ее голос дрожал. — С этой болью никакая другая не сравнится. Она как острый нож. Отдай же мне всего себя, любимый, сегодня, сейчас, пока ты еще здесь. Помоги мне хотя бы на одну ночь забыть, что скоро ты меня покинешь. Потом, когда ты уйдешь, у меня будет достаточно времени для воспоминаний.
