Кронт видел, что находится у самого входа, а путь назад практически невозможен.
— У тебя нет выхода, — сказали ему. — Иди к нам. Тут хорошо.
Наемник задыхался. Уже скоро запас воздуха в его легких должен подойти к концу — и тогда его снова ждет черный колодец, потом лабиринт. Только на этот раз искать выхода у него не хватит сил. Он просто сядет на земляной пол и станет разгребать руками горячую землю, пока оттуда не мигнет приветственно алый глаз.
«Да пошли вы все в задницу!» Кронт рванулся вверх, там, где должен был быть воздух. Мертвецкая сеть, что держала его, натянулась — и в конце концов лопнула. Наемник вынырнул из бадьи, которая на миг стала глубочайшим озером, и шумно задышал. Голова кружилась, а когда он взглянул на пенящуюся воду, его снова стало тошнить. Мыльные пузырьки все сплошь были розоватого цвета — как будто их окрасила пролитая кровь. С замирающим от страха сердцем, наемник осмотрел свои руки, подсознательно он жутко боялся увидеть изуродованные культи. Но не увидел ни царапинки.
Кое-как Кронт выбрался из бадьи, шатаясь, подошел к сложенным на скамье полотенцам, вытерся. В дверь легонько постучали, спокойным таким, тихим стуком.
— Войдите! — крикнул он.
Девушка в оранжевом платье осторожно приоткрыла дверь. Теперь Кронт смог наконец посмотреть на нее: она была черноволосая, со смуглой кожей, и оранжевое очень шло ей.
— Привет, — улыбнулся наемник.
— Я тебя ждала. Хочешь, провожу наверх?
— Конечно.
Холодный свет морозного утра пробивался сквозь плотно задернутые шторы, орашиваясь в желтоватый оттенок и от этого становясь чуть теплей. В камине тлели угли, на тумбочке у кровати еще горела оплывшая свеча в медном подсвечнике.
Пахло сандалом и жасмином, мерцал подвешенный над изголовьем шар из горного хрусталя.
Кронт откинулся на мягкие подушки — впервые за долгое время он лежал в чистой постели с накрахмаленными простынями.
— Ну, красавчик, как ты себя теперь чувствуешь? — девушка приподнялась на локте и игриво взглянула не него из-под упавшей на глаза челки.
— Исцеленным, — честно ответил он.
Под землей Снежная буря на пустоши уступила место проливному дождю. Серые стены замка почернели от сырости, с потолков свешивались мохнатые нити склизкого мха, а винтовая лестница на башню блестела от покрывшей ее плесени.
Верные наемники барона роптали — пока, правда, за его спиной. Оскер ходил мрачнее некуда, особенно после того, как в его кровати за ночь выросла колония поганок. «Не понимаю, почему эта развалина до сих пор не развалилась», бормотал он, с отвращением оглядывая галереи и залы, которые Вернон приказал привести в приличный вид. Поначалу он еще заставлял наемников хотя бы создавать видимость усердного труда — по всему замку на видных местах были разложены инструменты, бойцы слонялись из комнаты в комнату, изредка с глубокомысленным видом попинывая стены.
Сам барон, однако, почти перестал вылезать из своей комнаты. То ли очень серьезно взялся за изучение свойств местных растений и камней, то ли просто не хотел покидать теплое уютное помещение. В любом случае, наемники этим быстро воспользовались. Стены в небольшой кураулке у ворот были тщательно законопачены, дымоход отлажен, и теперь весь отряд, включая Оскера и Велену, теснился в жарко натопленной комнатенке, коротая время за игрой в карты. Как правило, проигравший шел искать дрова — старые шкафы, стулья и буфеты из замка.
Велена сидела, одним боком прислонившись к камину, на плечи она набросила старый, латанный-перелатанный, но все еще теплый плащ из выдровых шкурок, ноги в чужих, опять-таки старых, сапогах поставила на оградку очага — от подошв валил дым.
Дождь оглушительно колотил по крыше, а девушке было так тепло и хорошо, что она чувствовала себя почти живой. Души мертвецов покинули ее, и искать их Велена не собиралась. После ее возвращения из Форпоста, девушкой охватило абсолютное безразличие к собственной судьбе. Она апатично согласилась помогать Вернону, не думая, куда это может ее привести. Барон отчего-то стал относится к ней со странной заботой, поначалу лично следил, чтобы она вовремя ела и чтобы ей было тепло. Наемники, кажется, ее побаивались — или побаивались Вернона. Во всяком случае, сальных шуток себе не позволяли и угрожать не пытались.
Караулку Велена обнаружила почти случайно, когда, выбравшись из-под поросшего мхом одеяла в комнате Кронта, отправилась на поиски более теплого помещения. Она бродила по сырым залам, стараясь не прикасаться к заплесневевшим стенам, когда вдруг почувствовала легкий запах дыма. Выглянула в окошко и сквозь завесу дождя увидела свет в окнах караулки.
Наемники ее не ждали. Выгонять не стали, но посмотрели довольно неприязненно. «Плевала я», — подумала Велена и прошла к камину. Она тихонько сидела у огня и слушала их разговоры, вполглаза наблюдая за игрой.
Засаленные карты ложились на старый табурет, служивший карточным столом, наемники пустили по кругу флягу. Оскер, глотнув, задумчиво взболтнул содержимое и подался вперед, протягивая Велене:
— Будешь?
Она взяла, пригубила крепкий, но неожиданно приятный на вкус, пахнущий травами напиток. Сразу же по всему тело разлилось приятное тепло и она с улыбкой вернула фляжку Оскеру. Тот подмигнул ей и передал спиртное дальше. «Не так уж все и плохо», — подумала Велена, — «и не такие уж мерзавцы эти верноновские солдаты»…
Дверь в караулку с грохотом распахнулась.
— Что за?! — вскричал Оскер, и едва не был сбит конем, ворвавшимся в комнату.
Под лошадиными копытами отчаянно заскрипели половицы, когда всадник осадил скакуна и заставил его остановиться. С длинной серой гривы струились потоки воды, как и с темного плаща наездника. Человек тяжело соскочил с седла и откинул капюшон. Это был Кронт. Усталый, мокрый и ужасно злой.
— Ну, ублюдки, — процедил он. — Развлекаетесь?
— Да, — Оскер резко захлопнул дверь. — А ты я вижу, явился, не запылился… Пока тебя по Долине мотало, мы, кстати, делом занимались.
— Оно и видно… Аж побледнели все, исхудали от трудов тяжких, — пробормотал Кронт, сбрасывая промокший до нитки плащ.
Оскер холодно взглянул на него:
— А что ты тут, собственно…
Кронт, почти не глядя, ударил его в лицо.
Ральф оказался почти в полной темноте. Только пятно зеленоватой плесени на дальней стене слабо фосфорецировало.
Сидеть Ральф не мог.
Он иследовал дверь на ощупь — тяжелая из окованного железом дуба, без ручки со внутренней стороны. Попытки выбить ее ногой успехом не увенчались.
