Картр повернулся спиной к Залу Прощания и легко сбежал по выщербленным ступеням. Ветер прохладный, но солнце греет. Под ногами идущих поднималась пыль.
— Да, конца нет! Идем!
Джон Браннер
ПОСТАНОВКИ ВРЕМЕНИ
Так как даже обычное напряжение нервировало его, Мюррей Дуглас вызвал ресторан «Просцениум» и заказал столик. Он не знал голоса человека, принявшего его заказ, а тот повторил заказ совершенно равнодушно, словно имя Мюррея Дугласа ничего не значило.
— Мистер Мюррей Дуглас… столик на одного человека… время… очень хорошо, сэр.
Прошло уже много времени, очень много. Прошла целая вечность.
Рука Мюррея дрогнула, когда он положил трубку. Чтобы обрести самообладание он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Потом он в двадцатый раз ощупал свой бумажник, словно хотел убедиться, что деньги за это время никуда не делись. Наконец он надел пальто, взял саквояж, еще раз окинул взглядом свои апартаменты и спустился вниз, на улицу, чтобы найти такси.
Все же, мастерская не изменилась. Том Хики, как и раньше, сидел в своем тесном стеклянном ящике перед целой кучей испачканных маслом служебных пропусков и постоянно звонящим телефоном. Снаружи сюда доносилась музыка и шум работы в крошечных боксах. Мюррей Дуглас прошел мимо отремонтированных машин, споткнулся об один из шлангов, подающих сжатый воздух, и без дальнейших происшествий добрался до стеклянного ящика.
Когда дверь открылась, Хики оторвал взгляд от своей работы. На мгновение он вопросительно поморщил лоб, но потом сказал:
— А, мистер Дуглас! Вы так давно уже не заходили сюда, что я вас с трудом узнал.
— Вы получили мое письмо? — резко спросил Мюррей. Ему не хотелось думать о долгом отсутствии и о людях, которые не узнавали его. С тех пор зеркало уже многое рассказало ему. Когда он был в мастерской в последний раз, он уже многое потерял от своей юношеской внешности, которой был обязан большей частью своего успеха; тогда глаза его были влажными, а мешки под глазами все время были припухшими.
Но теперь он действительно сдал. Кожа на его подбородке была дряблой. На лбу обозначились глубокие морщины. И он все время носил шляпу, потому что его волосы поредели и поседели. Несмотря на свои тридцать два года, Дуглас выглядел на все пятьдесят и чувствовал себя немощным стариком.
— Само собой разумеется, сэр. Мы получили ваше письмо и ваш автомобиль сейчас будет готов. Мы хорошо позаботились о нем, в этом вы можете быть уверены, — Хики отложил свои бумаги; в его глазах появилось выражение любопытства. — Я слышал, что вы были больны, сэр. Мне действительно очень жаль. Надеюсь, вы снова чувствуете себя прекрасно.
Мюррей внезапно почувствовал, что он по горло сыт этими объяснениями, которые распространял его агент.
— Чушь! — возразил он. — Я не был болен — я был в санатории, чтобы меня вылечили, прежде чем я сопьюсь до смерти!
Хики открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но промолчал и снова занялся своими бумагами.
— Мне очень жаль, мистер Дуглас. Я не хотел быть таким любопытным.
— Все в порядке, — Мюррей достал из кармана пачку сигарет; здесь никто не обращал внимания на табличку «не курить», висевшую на всех стенах. — Сигарету?
— Нет, большое спасибо, сэр. Мне хотелось бы отвыкнуть от курения. — Хики попытался улыбнуться, но только крякнул. — Ах! Вот идет Билл, чтобы доложить, что ваш автомобиль готов. — Он прошел мимо Мюррея к двери.
Билл, огромный латиноамериканец в коричневом комбинезоне крикнул:
— «Даймлер» готов, мистер Хики! Я даже заполнил рабочий листок, чтобы можно было выписать счет.
— Хорошо, — сказал Хики. — Нам не хочется задерживать вас слишком долго, мистер Дуглас.
— Машина в порядке? — спросил Мюррей.
— «Даймлер», босс? — Билл повернулся к нему. — Извините, что я это говорю, но вы не уделяете должного внимания своему автомобилю, сэр.
— Это было раньше, — пробормотал Мюррей. — Раньше я даже себе не уделял должного внимания.
— Да, босс? — Билл бросил на него вопросительный взгляд. — Я этого не понимаю.
— Ничего не надо понимать. — Мюррей достал кошелек. — Сколько я должен вам за хранение моего автомобиля, Том?
Когда Мюррей, наконец, сел за руль и услышал под капотом равномерное гудение работающего восьмицилиндрового мотора, он даже забыл, что Хики не попрощался с ним. Мюррей медленно ехал по Вест Энд к Св. Мартина Лейна — к ресторану «Просцениум».
Но там тоже кое-что изменилось. Мюррей наткнулся на неизвестную ему до сих пор улицу с односторонним движением, а по ее сторонам повсюду стояли внезапно появившиеся счетчики стоянок. После того как он сжег массу бензина и напрасно провел добрых полчаса в поисках места для парковки на переполненных сторонах улицы, его снова охватило настроение, которое бывало уже много раз за последние месяцы. Что ему вообще было нужно в «Просцениуме»? Вся эта совокупность была всего лишь театральным духом: «Мюррей снова здесь!» Какой ответ дать? Может быть, высоко поднять брови и ответить: «Ну и что?»
Еще раз проклятье, несмотря ни на что, я должен выстоять. Я уже давно в одиночку преодолеваю препятствия на своем пути.
Наконец, он нашел место для стоянки и в скверном расположении духа направился к ресторану.
Эмиль, главный кельнер, сразу узнал его, но даже профессиональная улыбка не смогла скрыть шока, когда он увидел изменения, происшедшие с Мюрреем в течение этого года. У него были еще и другие основания чувствовать себя неуютно.
— Мне действительно очень жаль, мистер Дуглас, — тут же сказал Эмиль, — но вы заказали столик на час, не так ли? Когда вы не приехали к половине второго, я был вынужден… — он многозначительно махнул рукой, заканчивая свое объяснение.
Он обращается со мной так, потому что я потерпел крах. Раньше он на это не отваживался. Он воображает себе, что я готов…
Несмотря на это, Мюррей вынудил себя улыбнуться.
— Я затратил полчаса на поиски места для стоянки, — сказал он. — Мне очень жаль, Эмиль, что из-за этого у вас возникли трудности. Найдется ли для меня где-нибудь другое местечко?
— Ах… у нас есть только один свободный столик, мистер Дуглас, — Эмиль указал назад. — Франсуа, пожалуйста, отведите мистера Дугласа за столик. Франсуа займется вами. Да, мистер Кромби, я сейчас подойду к вам.
Вопросительные взгляды («Я, конечно, учитывал все это и знаю, кто он, но…») следовали за ним по всему ресторану. Он не знал ни одного из посетителей, которые смотрели на него. Само собой разумеется, здесь присутствовали несколько человек, которых он знал, но он был рад, что все его былые друзья были заняты другими делами и не обращали на него никакого внимания. Столик, к которому его подвели, к счастью, был полускрыт за плющом, оплетающим разделительную стену. За соседним столиком, стоящим в нише, сидело двое мужчин, голоса которых Мюррей тотчас же узнал: Пат Барнетт, журналист и театральный критик из «Газетт» и Ральф Хестон-Вуд из театральной газеты «Актинг».
