Борис РУДЕНКО - Журнал «Если» 2009 № 12

И, несомненно,в глубинах космоса должны таиться целые колонии роевых существ, подобных земным насекомым, таких же безумных и неудержимых, как амазонские кочующие муравьи. О них писали У.Тенн в рассказе «До последнего мертвеца» и – в значительно более мягкой форме – Б.Стерлинг в повести «Рой», да и многие другие авторы.

Однако если вне планет есть жизнь, значит, ее можно как-то использовать. Вот тут-то и пробудились у фантастов скрытые подсознательные воспоминания о детстве научно-фантастической литературы, о том, как небеса штурмовали на крыльях живых существ.

В начале писатели отправляли героев на небольшие расстояния, в ближний космос. Английский фантаст Б.Олдисс создал роман «Теплица», действие которого разворачивается в отдаленном будущем, где почти все животные вымерли, а их экологические ниши заняли растения. Среди растений, научившихся передвигаться, своими размерами выделяются огромные паукообразные монстры траверсеры, ткущие паутину, которая соединяет Землю и Луну. Люди цеплялись к лапам этих космических странников и отправлялись к естественному спутнику Земли.

Позднее живые космические корабли появились и на галактических просторах. Французский фантаст Ж.Клейн в рассказе «Иона» описал, как люди создают и укрощают немыслимых космических чудовищ – биосконов. Для того чтобы осуществить приручение взбунтовавшегося био-скона, герою рассказа – укротителю Ришару Мека – пришлось пойти по пути библейского пророка и оказаться проглоченным звездным китом. Отсюда и название рассказа. Другим Ионой в научной фантастике оказался герой цикла рассказов Р.Янга Джонас Старфайндер. Во Вселенной, созданной воображением американского фантаста, люди странствуют по космосу внутри мертвых космических китов. Старфайндер сначала охотился на межзвездных левиафанов, но затем ухитрился подружиться с одним из них, осознав, что киты обладают разумом. Попутно главный герой цикла выяснил, что живые космические хиты умеют значительно больше, нежели мертвые. Например, они еще способны путешествовать во времени (рассказ «Впадина Минданао»). Запоминается и способ, при помощи которого кит общался со Старфайндером и другими людьми: он посылал в их сознание телепатические картинки-идеограммы.

Впрочем, авторам уже этих произведений было ясно, что ничего, кроме красивой и антинаучной картинки, из идеи живых космических кораблей выжать нельзя. Поэтому позднее фантасты так ее и использовали – в качестве причудливой иллюстрации к одному из эпизодов повествования. Например, у Д.Симмонса в дилогии «Песни Гипериона» изображены так называемые Бродяги – отдельная обособившаяся ветвь человечества, обитающая в открытом космосе. Они сумели вывести гигантских космических бабочек, чьи крылья выполняют роль солнечных парусов, и на этих насекомых пересекают относительно небольшие (по космическим масштабам) расстояния. Тема была продолжена в романах «Эндимион» и «Восход Эндимиона», где писатель изобрел и других космических существ, обитающих в орбитальных лесах, созданных Бродягами. Разумеется, не обошелся фантаст в данном случае и без аналогов любимых всеми вакуумных китов. Даже одержимые сугубым наукообразием писатели, вроде П.Уоттса, пусть и в завуалированной форме, но склонны обращаться к образу живых космических кораблей. В его романе «Ложная слепота» звездолет пришельцев, появившийся на окраине Солнечной системы, оказывается своего рода гнездом-ульем для инопланетян, одновременно являющихся и частью оборудования корабля.

И все же большинство фантастов идея живых межпланетных судов не вдохновила. Ее слишком быстро стали воспринимать не как сюжетообразующую, а как антуражную. Во всяком случае, в игровой системе «Вархаммер 40 ООО», ставшей собранием почти всех доселе известных клише фантастики об отдаленном будущем, присутствуют и космические киты-левиафаны, и прочие живые космические корабли. Одна из важнейших рас этой игровой Вселенной – ящероподобные тира-ниды – путешествует по межгалактической пустоте в огромных звездолетах, каждый из которых представляет собой существо-матку, способное порождать прочих членов тиранидского роя. В книгах, чье действие развивается в мире «Вархаммера 40 ООО», персонажам нередко приходится сталкиваться с этими чудовищами. Так, в романе Г.Макнилла «Воины Ультрамара» главный герой – сержант отряда космических десантников Уриэль Вентрис – сумел заразить такой корабль искусственным вирусом и остановить нашествие тиранидов на планету Тарсис Ультра.

В качестве привычного элемента дальнего космоса живые органические корабли используются и в кинематографе (например, в сериале «Лексс», где присутствует корабль, фактически являющийся просто огромной стрекозой), и в мультипликации (скажем, в цикле «Звездный десант», сделанном по мотивам одноименного фильма П.Верхувена. Здесь инопланетяне-арахниды летают по космосу на огромных жуках). Идея стала абсолютно тривиальной, а это жалко. В НФ у полетов живьем по вакууму еще несомненно сохраняется литературная потенция. Уж слишком экстравагантно и непривычно это выглядит, слишком оригинально смотрятся космические киты и жуки на фоне привычных всем «Энтерпрайзов» и «Тысячелетних соколов». Поэтому будем надеяться, что хотя бы изредка, но еще многие авторы подсознательно вспомнят про шумерского царя Этана, стремившегося к звездам верхом на орле, и заставят своих героев повторить его подвиг на страницах фантастических книг.

Уильям Хоуп.КАРНАККИ - охотник за ПРИВИДЕНИЯМИ

Москва, Вече. 2009, пер. Ю. Соколова. (Серия Мастера мистческой прозы)

Поствикторианская Британия дала дорогу целому созвездию родоначальников мистической фантастики и фэнтези. Литература грезы и ужаса вступала в свои права, отвоевывая пространство у реализма и научности. Восходили звезды Блэквуда и лорда Дансени. И не к последним именам на заре этой новой эпохи относился Ходжсон.

Основу издания составил авторский сборник, вышедший в 1913 году. Рассказы объединены общим героем – частным детективом Томасом Карнакки. Ходжсон в процессе написания этих историй оказался в роли мистика поневоле. Издатель требовал от автора необыкновенного, тогда как писатель склонен был показать Карнакки материалистом, разоблачающим подноготную оккультных чудес. В итоге из девяти рассказов в трех предложены рациональные объяснения происходящего. А один («Находка») представляет собой обычный детектив, где нет ни грана мистики. Но Карнакки приходится раз за разом впрямую противостоять демоническим силам. Эта раздвоенность достигает кульминации в итоговом и самом сильном рассказе цикла – «Свинья». Здесь, столкнувшись с силой поистине необоримой, сокрушаемой лишь по воле Божьей – что сам Карнакки в момент спасения признает, – сыщик затем пускается в абсолютно научные толкования самого факта существования демонов. Не следует ли приписать такой взгляд самому автору – сыну добропорядочной Британии, где для борьбы с бесами вызывают не экзорциста, а детектива, защищенного «Электрическим Пентаклем» вместо креста?