Тим еще раз окинул взглядом пейзаж. Он думал, может быть, он красив — сухие схемы съемки не могли бы это передать. Может быть, тут мрачно-свинцовое небо, клубящее облаками всех оттенков багрового, нависает над сверкающими скалами вулканизированного хрусталя… Нет, ничего подобного. Небо навалилось косматой вздувшейся крышей. Желто-серый туман окутывал все, скрадывая даже демонические очертания гор, если они тут были; жидкость растекшаяся внизу, казалась мутной и грязной. Корабль летел над планетой, а под ним тянулась все та же равнина, унылая в своем многообразии. Безрадостный мир.
— Нет, — сказал он, — дотуша тут нет. Почти наверняка. Подробное исследование этой планеты оставим напоследок.
— Разрешите спросить, почему? — уточнила Олежа.
— Вы же читали материалы по дотушам, — сказал Тим. — Они эстеты. Или хотя бы тот, кого мы ищем, — эстет. Он бы в этой дыре и дня не провел.
На лицах всего экипажа мостика (а кроме Олежи, Вонга и Мейснер тут присутствовал еще шемин-мингрельский штурман) отразился порядочный скепсис. Один Джек смотрел на Тима с неизменным максимальным доверием.
— Даже если так, — проговорила Олежа, — а что если он маскируется?
— Он гордец, — ответил Тим, — и считается только с собой. Нет, он бы до такого не опустился. Крайне маловероятно. Следующая планета.
— Есть следующая планета, — ответила Олежа. — Только какая? У нас мало времени.
Тиму почудилась в ее глазах некоторая издевка. Действительно, какая?
* * *
Да, время поджимало.
Хуже всего было отсутствие прямых вестей с Тусканора. Получив информацию от спутника, правительство Триоки прямой грависвязью запросило Тусканор, как у них дела. Тусканор ответил: все в порядке, держим ситуацию под контролем. Тима заверили, что правительство Тусканора знает, о чем говорит: уж конечно, они смогут справиться с одним-единственным автоматическим устройством дотушей! Тусканор — громадшная планета, а тлили хранят неведомые биотехнологические секреты, не желая делиться ими с Галактическим Содружеством.
И верно: на следующий день по грависвязи доложили: угроза ликвидирована. В связи со сверхопасностью для населения чужеродное устройство было уничтожено без взятия образцов.
Вонг по этому поводу сказал:
— Дурят. Не могли не взять. Протокол бы не позволил.
Но Таня, которую Тим увидел в состоянии редкой для нее нервной ажитации (даже ее нэли Кира ходила по комнате взад-вперед, время от времени разражаясь нервным кудахтаньем), возразила. Возразила не ему, сама она с Вонгом не разговаривала. Возразила Тиму, который эти слова передал.
Она сказала:
— Самое худшее, что они могут и не врать. Если бы они собрали сведения и образцы об этом устройстве по-тихому, мы бы могли надеяться это получить по тем или иным каналам. Я знаю, у Комитета по границам есть какие-то способы. Но тлилили могли и не врать.
— Серьезно что ли? — не поверил Тим. — Хер знает какая штука поднялась к нам из морских глубин, а мы ее уничтожим без следа и забудем?
— Именно так, — кивнула Таня. — Забудут. Они ведь до смешного ценят «жизненность», чистоту своего мира. Нехорошо ставить диагноз целой расе, но мне это напоминает танатафобию в масштабах планеты. Они настолько боятся, что хотят поскорее забыть о том, что это вообще произошло. Ладно, хоть уничтожили. Но разрушения, какие разрушения!
Она вновь в отчаянии показала на планшет с фотографиями, который они с Тимом рассматривали вдвоем, сидя в рабочем кабинете Тани. Джек был с ними же: пытался поддержать Тима, положив голову ему на колени. Джек нервничал: он тоже понимал, что времени не хватает. Ему не нравилась опасность, в которую нельзя запустить зубы.
Как раз тем утром на Триоку прибыл корабль «Маджика Тофь», который находился на орбите возле Тусканора, когда там запахло жареным. Одна ракета уничтожила спутник, другая почти прилетела в корабль, но «Маджика» была скоростным курьерским судном. Она умудрилась задурить ракету, переманеврировать ее и заставить врезаться в одну из голых, каменных тусканорских лун. Вонг, когда узнал об этом и посмотрел телеметрию, с восхищение сказал, что их капитан — то ли гений, то ли псих, но в любом случае отчаянный везунчик. Тим ничего в этом не понимал, но не стал с ним спорить.
Так вот, «Маджика», перед тем как удариться в бегство к Триоке, умудрилась облететь Тусканор и сделать несколько снимков. Картины разрушений, которые устройство дотушей умудрилось произвести на тусканорских землях, ужасали. Тим до этого видел изображения ярких, тропических (тлилии вполне сознательно держали большинство островов в экваториальном поясе) парадизов, рядом с которыми большинство земных курортов смотрелись бы бледно. А видел он выжженные остовы, обугленные останки и пятна дохлых рыб на поверхности воды, которых некому было есть — морские хищники тоже оказались уничтожены…
Хуже всего был плавающий вверх брюхом дельфин с безобразно обожженной шкурой. Снимок был сделан в районе, где в основном курсировал «Дипломатический плот» с поселениями инопланетян; там жили и люди тоже. Жили и держали дельфинов, а также, говорят, и кита…
Тим вспомнил симпатичную касатку и ее несимпатичного тренера, с которым они оказались невольными попутчиками на «Евразии». Его охватила холодная, ледяная ярость. Если раньше он еще мог сомневаться в агрессивности дотуша, то теперь последние сомнения покинули его.
Какие бы стихи и песни ни сочинял дотуш, ему или им не было места в одной вселенной с людьми — и остальной галактической цивилизацией.
Первая заповедь войны — лиши человечности тех, кого собираешься убивать. Дотуши этой «человечностью» не обладали изначально. За прошедшие недели и месяцы Тим «достраивал» для них человечность из разных кирпичиков — песни, видеозаписи, эти дневниковые записи, если только их правильно перевели…
Это была его ошибка. Больше он ее не повторит.
— Ты завтра улетаешь? — спросила у него Таня.
Тим поднял голову от стола, и сообразил, что отвлекся. Еще сообразил, что в Танином кабинете, который она устроила себе в глубине муляжа дотушского корабля, они были совсем одни. Все уже разошлись — по случаю тусканорского кризиса обстоятельные шемин-мингрели продлили рабочий день на два часа, но даже эти два дополнительных часа давно истекли.
— Да, — сказал Тим. — Ты же знаешь. Под гипнозом запихну в себя сколько получится знаний о ваших кораблях сегодня ночью, а завтра уже… к этим планетам. Итак придется идти на вложенных.
«Идти на вложенных» означало сворачивать пространство внутри пространства: трюк, который рисковали проделывать очень немногие человеческие пилоты и навигаторы. У шемин-мингрелей он был чуть более освоен, но только чуть: это считалось опасной и нерекомендованной практикой.
