Однако обычные люди не есть то же самое, что нормальные люди. С тем, что большинство «негероических» героев Филипа Дика, мягко говоря, люди неадекватные, мучимые различными комплексами и фобиями, согласится каждый, кто прочитал хотя бы несколько романов писателя. Больная психика и наркотики, по мнению одних, «очищающие» сознание и открывающие «новые двери восприятия», а по мнению других, окончательно погружающие сознание подсевшего на них человека в состояние коллапса — это тоже любимые темы Филипа Дика.
Возможно, потому что «писать нужно лишь о том, что знаешь лучше других, либо о том, о чем никто, кроме тебя, не знает».
Филип Дик всю жизнь писал только о первом и о втором. В первом случае расплачиваясь за зависимость от таблеток-стимуляторов, а позже и психоделиков, собственным психическим здоровьем. Еще в середине «бурных шестидесятых», сразу после первых экспериментов с модным тогда ЛСД, Дик попал в больницу с диагнозом «панкреатит» и даже пережил клиническую смерть. А спустя месяцы опять оказался на больничной койке — но уже в результате передозировки героина…
К тому времени он уже был женат четвертым браком. Предыдущий тоже распался, но на сей раз по причине, которая сама могла бы стать сюжетом очередной книги Дика. Непонятно с какого перепуга, но писатель уверовал в то, что его жена и мать его дочери ранее отравила прежнего мужа и собирается проделать то же самое с ним. Не прошло и двух лет их совместной жизни, как мучимый страшными подозрениями супруг сбежал от третьей жены, уехал в другой город и там… Правильно — женился! Остается добавить, что четвертая жена Дика незадолго до их скоропалительного знакомства и свадьбы лечилась в психиатрической больнице…
К началу 1970-х писатель уже не мог работать, отчетливо понимая, что сходит с ума. Ему чудились какие-то анонимные звонки по телефону, а после того как неизвестные лица проникли в его дом, Дик всерьез решил, что это были агенты ФБР или КГБ. Даже то, что грабители лишь основательно пошарили в его холодильнике, не успокоило параноика — и писатель, не сказав никому ни слова, ударился в бега, подавшись в Канаду. И лишь позже, успокоившись, решил, что, скорее всего, никаких грабителей не было, а продукты он сам забрал из холодильника да напрочь забыл об этом. Короче, «шизофрения — как и было сказано». Сам Дик, впрочем, тоже подумывал об этом, что доказывает — на тот момент шизофреником он точно не был.
После этого побега и четвертая жена, естественно, подала на развод и получила его в отсутствие супруга. Однако Дик остался верен себе — не прошло и полгода, как он вернулся в Штаты и… Дальше можно не продолжать.
Правда, пятый брак оказался последним. В отличие от разнообразных откровений, посещавших Филипа Дика всю жизнь, до самых последних дней. На сей раз, в середине 1970-х, они приняли отчетливо религиозную окраску. Как вспоминал писатель, в один из февральских дней 1974-го он мучился зубной болью и давил ее анальгетиками, кои заглатывал пригоршнями. И тут Дика начали посещать видения, изменившие его жизнь на все последующие годы. А жить ему оставалось всего восемь лет.
* * *
Что явилось воспаленному воображению писателя, мучимого зубной болью, в точности никто и никогда не узнает. Сам Дик условно закодировал свои видения как «2-3-74» (февраль-март 1974 года): какие-то лазерные лучи, геометрические фигуры, присутствовал там также образ Спасителя и картины Древнего Рима, напомнившие писателю виденное в раннем детстве — «Империя не кончается»…
Как бы то ни было, с тех пор сознание писателя окончательно раздвоилось: он ощущал себя одновременно писателем Филипом Диком и апостолом Фомой (тем самым, что «неверующий»). Что касается писателя, то он с тех пор практически перестал сочинять научную фантастику и переключился на романы, которые можно условно назвать религиозно-философскими[16]. Или философско-религиозными — это уж кому что интереснее.
Меня, признаюсь, ни галлюцинаторное «Помутнение» (1977), ни тем более тетралогия об устройстве Вселенной, Боге, загробном существовании души (так и хочется добавить вслед за покойным Дугласом Адамсом: «и обо всем прочем»!), начатая романом «V.A.L.I.S.» (1980), ничем особенным не поразили и не захватили. В отличие от множества фанатов Филипа Дика, для которых именно эти поздние произведения стали во всех смыслах культовыми.
В 1976 году, когда писатель засел за свою тетралогию — мистическую, постмодернистскую и во многом автобиографическую, — пятая и последняя жена подала на развод. Но Дика это уже мало заботило — он был одержим идеей поведать человечеству свои откровения. Работал он снова на износ и не успел поставить финальную точку: последний роман «Радио «Свободный Альбемут» остался в рукописи и был опубликован посмертно, в 1985-м.
За три года до этого, 2 марта 1982 года, врачи больницы, в которой лежал без сознания Филип Дик, пятью днями раньше впавший в кому после очередного перенесенного сердечного приступа, с согласия родных писателя отключили системы поддержки жизнедеятельности. Отец Дика забрал тело сына и похоронил его рядом с могилой сестры-близняшки, которую покойный не знал.
Это было всего за три недели до триумфального выхода на экраны фильма «Бегущий по лезвию бритвы». Затем последовали новые экранизации[17], Дика начали «открывать» для себя модные режиссеры и философы, литературный мейнстрим и киберпанки, росло число его поклонников и верных адептов. Как и положено, начиналась вторая жизнь ушедшего гуру и пророка — мифологическая и оттого еще более красочная и увлекательная, чем первая.
Илья Иосифович Варшавский как будто всегда был писателем старшего поколения. Он пришел в литературу поздно, на шестом десятке лет. И воспринимался как мэтр — благодаря возрасту и жизненному опыту, благодаря мастерству, которое было очевидно уже в самых первых его произведениях. Дымящаяся трубка и шкиперская бородка дополняли образ «старого морского волка» советской НФ.
Какое стечение обстоятельств нужно для того, чтобы инженер- механик вдруг начал сочинять прозу? Семейная легенда гласит, что свой первый рассказ — это была юмореска «Роби» про упрямого робота — Варшавский написал, поспорив со своим сыном. Начинающему автору был к тому времени пятьдесят один год. Рассказ опубликовала «Наука и жизнь», следующий — «Индекс Е-81» — получил премию на международном конкурсе журнала «Техника — молодежи». А уже в 1964 году вышел первый сборник «Молекулярное кафе», окончательно закрепивший за писателем статус одного из лидеров советской НФ.
В этом стремительном признании есть какая-то легкость, напоминающая нам об атмосфере начала 1960-х годов. Удивительное время, когда слова «невозможно» и «невообразимо» исчезли из публичного лексикона, когда все было впервые и казалось, что любая поставленная задача может быть решена. Захотим — полетим в космос, захотим — построим справедливое общество. И ведь решали, летали, строили…
