— Что?
— У нее развилась ткань яичников и… тестикул.
Когда до меня дошел смысл этих слов, кровь прилила к щекам.
— Вы… вы с ума сошли? Сами вы гермафродиты. Я — абсолютно нормальная женщина.
Ярослав мерзко хихикнул. Я дернулась к двери и остановилась. Глупо было даже надеяться бежать отсюда в одном халате.
— Вам что, доказательства нужны? А, может, лично проверить хотите? — орала я. — Маньяки!
— Женечка, успокойся, — смущенно сказал Блонский. — Сядь. Конечно, это слишком тяжело принять.
Обняв меня за плечи, он чуть не силком усадил меня обратно на стул. Доктор раскрутил фляжку и собирался хлебнуть. Я выхватила ее у него из рук и одним залпом опустошила.
Ясь удивленно присвистнул.
Коньяк обжигал и пах просто омерзительно. С непривычки я закашлялась. Блонский заботливо похлопал меня по спине, отобрал фляжку.
— Не увлекайся. Я понимаю, ты расстроена. Но поверь, с тобой все в порядке. В целом, ты сформировалась по женскому типу и в раннем детстве перенесла операцию по удалению деформированных зачатков яичек. И тем не менее в твоем теле содержатся и X и Y хромосомы. Я не уверен, насколько успешно ты смогла бы зачать и выносить ребенка. Но даже это не самое главное.
— Что еще? — всхлипнула я. Алкоголь действовал на меня угнетающе. — Вы — инопланетянин?
— Нет, конечно. Девять месяцев назад Ярослав написал мне, что заметил определенные изменения в себе. Я пригласил его пройти психологические тесты. Мы выяснили, что его мозг перестал впитывать информацию, как губка. Реакции вошли в норму. Изменилось восприятие мира. Гениальные идеи и нестандартные решения просто перестали приходить ему в голову. Он превратился в обычного взрослого человека. Образованного, но заурядного.
Лицо Ярослава потемнело. Он нахмурился, исподлобья посматривая в мою сторону. Бедняжка. Даже упоминание об этом портило ему настроение. Я обняла его за шею, погладила по волосам. Жалко его было до слез. Столько лет его возносили, боготворили и почитали, а теперь все. Пшик. Стал такой же бездарью, как и я. Никчемным, жалким пустым местом. Великая вселенская скорбь навалилась на меня вязкой липкой тушей, подмяла, выжимая горькие пьяные слезы. Всех было жалко. И хороших людей, и плохих. И почему-то даже противного доктора.
— Отстань, — прошипел брат, вырываясь из моих объятий. — Ты себе представить не можешь, каково это — оказаться таким, как все.
— Могу, — мстительно сказала я. — Я всю жизнь там провела.
Блонский заходил из стороны в сторону, привычно меряя кабинет шагами, заложив руки за спину.
— Я предположил, что это связано с тем, что он просто повзрослел. Отправил его обратно, а сам решил на всякий случай параллельно понаблюдать за тобой, как это делалось и раньше. Помнишь, что с тобой приключилось?
Я икнула.
— Еще бы! Так это вы все подстроили? — Я нащупала на шее нефритовую горошину, которую носила на веревочке, как память о поездке. Значит, они следили за мной через нее!
— Нет. Я лишь сторонний наблюдатель. Я предполагал, что твои способности могут раскрыться в какой-то экстремальной ситуации, но и представить не мог, как это случится. В отличие от способностей Ярослава, твои, как я понимаю, лежат в области…
Он остановился на секунду, помахал руками в воздухе, подбирая слово.
— В области паранормального. — Он обнял нас за плечи. — С вашими знаниями и способностями мы сможем такое сделать! Ярослав, это же как раз в твоей сфере. Как ты думаешь, она потянет твои эксперименты?
— Максимум, что она сейчас потянет, так это еще стопку коньяка, — съязвил братец, сбрасывая его руку с плеча.
— Хватит с меня экспериментов, — заявила я, сбрасывая его вторую руку со своего плеча. — Предполагают они!
Да что вы знаете обо мне? На мне еще одно проклятье висит, может, я умру завтра!
Меня прорвало, и я сумбурно и бестолково, вперемешку с соплями и слезами, вывалила им все о равновесии, о том, как я пыталась его обмануть, и непонятных знаках на запястье.
Блонский слушал внимательно, не перебивая, дал свой носовой платок, чтобы я могла утереться. А потом, внимательно заглянув мне в глаза, произнес тихо, вполголоса, но так, что у меня мурашки побежали по спине:
— Ты так до сих пор не поняла? Ты не умрешь ни завтра, ни послезавтра. Ты думаешь, что таблетки не сработали? Машина вовремя затормозила? Нет. Я своими глазами видел, как что-то не позволило причинить тебе вреда. Что-то, может, именно эти узоры на руках или какая другая сила будут держать тебя столько, сколько им вздумается. Пока ты не исполнишь своего предназначения.
6
Эти маньяки меня замучили. Моя жизнь превратилась в ад, почище, чем тот, что мама мне устраивала дома. Всю осень и зиму Ярослав с Блонским цепляли мне на голову старую купальную шапочку с электродами и заставляли проделывать серию совершенно бессмысленных упражнений. Я должна была отгадывать карты, разложенные на столе рубашкой вверх, рисунки Ярослава в запечатанных конвертах, предсказывать погоду на завтра. Сергей Витальевич брал у меня всевозможные анализы и все записывал в толстую общую тетрадь. Таких исписанных тетрадей в клеенчатых обложках у него лежало в подсобке несколько связок. Большую часть времени брат с доктором общались между собой на каком-то птичьем языке, из которого я понимала не больше пятнадцати процентов, чувствуя себя подопытной мартышкой.
— Это все бесполезно, — сказала я им. — Оставьте меня в покое. Я — непроходимая тупица. Обычная посредственность. Забыли, как сами меня так называли?
— Я ошибался, — ответил Блонский. — Мы сделаем из тебя настоящую пифию.
— Вот еще, — фыркнула я. — Говорят, эта старая дева жила при храме, курила травку и плохо кончила.
— Ну, тебе это не грозит. И запомни, кому много дано, с того много и спросится.
— Ага. Только счастья от этого никакого. А я хочу обычного человеческого счастья. Женщиной хочу быть, а не лабораторной крысой.
— Ты преувеличиваешь, Женечка. И совсем не хочешь работать. Так нельзя! Бери пример с Ярослава, он пахал с четырехлетнего возраста.
— Меня всю жизнь им попрекали! — Я показала брату язык.
— Такими способностями нельзя разбрасываться.
— Да, если б я еще знала, что с ними делать! — взорвалась я, стащив с головы провода.
— Хватит истерить. У нас так ничего не выйдет.
— Долго ты будешь упираться? — раздраженно гаркнул брат.
— Всегда, — буркнула я. — Вы бы объяснили толком, зачем все это, вместо того чтобы заставлять делать непонятные упражнения. Чего вы от меня хотите?
Блонский закатил глаза.
— Расскажи ей, Ярослав. Похоже, без этого мы дальше не сдвинемся.
Ясь сел на стул напротив меня.
— Существует теория, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. И в каком-то смысле те, кто жили десятки, сотни лет назад, и те, которые еще будут жить, уже существуют параллельно с нами. Представь, что все время от начала и до конца одна линия. Все, что уже было или будет, происходит сейчас. И, предположим, некая Сущность…
— Бог?
— Не знаю, ну, или как хочешь, так это и назови. Ну, так вот, эта Сущность — она вне времени и пространства. Она знает все, читает в этой книге одновременно все страницы, другими словами, может находиться одновременно во всех временах.
— А ко мне это как относится?
— Ты каким-то образом контактируешь с ней. Выходишь за границы реальности, в каком-то смысле путешествуешь во времени. Мы лишь пытаемся понять, что ты делаешь, чтобы управлять процессом.
— Я же говорила, это приходит само. Я не знаю, как это контролировать. И потом, я вижу только вероятные события у женщин. Я не могу делать то, что вы меня заставляете. Не получается у меня.
— Похоже, нам придется таскать сюда невест, чтобы посмотреть, как она это делает, — презрительно хмыкнул Ярослав.
Блонский задумался.
— А что? Это неплохая мысль, есть у меня один вариант. Женечка, попробуем?
