— Да зачем мне врать? Объясните? Я вам все честно рассказал:
— Ну что ж. Тогда давайте еще раз повторим, как все было.
Тут Приторий выключил запись, и уставившись на меня, спросил:
— Ну что, подсудимый Алекс некий? Что скажите в свое оправдание? Почему вы превысили свои полномочия, нанеся тем самым серьезный вред здоровью двух служащих военизированной охраны? Только чудом можно объяснить, что эти двое до сих пор живы. А они, между прочим, выполняли приказ.
И тут я понял, что у меня нет по меркам суда, никакого мало-мальски удобоваримого объяснения, зачем я чуть не убил этих вояк.
Девушка Лиза не пострадала. И даже если они ее и задержали до выяснения, так это их прямая обязанность. Так что куда ни кинь, всюду клин!
— И что мне делать? — спросил я Притория, не особо надеясь на ответ.
— Что делать? А поступим мы вот как… — и он предложил мне довольно простой план.
Когда уставшие ждать за дверью Роман с Шерри вошли в мое узилище, настроение у меня уже было не столь безнадежным.
Умница Шерри принесла мне поесть. И пока я стоя обедал прямо из пластиковых контейнеров, Роман поведал мне о своих приключениях на том злосчастном уровне.
Оказалось, что Дети Белой обезьяны, это аппозиционная компания выходцев из патриархальной общины Ария Светоносного. Эти отщепенцы, были глубоко убеждены, что человек произошел от обезьяны, и что мы-де похожи на них, и являемся почти одним видом.
Они таскали повсюду с собой одну из пустышек, и демонстрировали ее как доказательство своей теории. Мол: «если даже сам дом выдал такое, значит мы одна с ними семья. И что все утверждения прежних домословов, чушь и пустая болтовня прихлебателей Тимошки Лукина».
Обо всем этом, вещал один из главных идеологов этого движения. Он весьма ловко избежав облавы, и будучи загнанным в один из холлов седьмого этажа, влез на растущую там довольно высокую пальму, грозя броситься вниз головой на каменные плиты. Забравшись под самый потолок, с высоты почти десятиметрового зала, как истинный потомок хвостатых обитателей джунглей, этот страдалец за веру выдавал на весь сектор все выше упомянутые тезисы.
Слушая Романа, я несколько раз, едва не подавился картошкой, когда мой наставник в свойственной ему манере рассказывал, как он доставал разбушевавшегося сына белой обезьяны.
— Так мы его знаешь как оттуда сняли? — вещал мой наставник, — Ребята сгоняли в соседний модуль, и притащили оттуда ковер. Мы его под пальмой и растянули, А Матеуш долбанул этого крикуна из парализатора. Вот он и прилетел к нам, как и хотел, головой вниз. Еле удержали, здоровый бык попался.
Приторий, тем временем куда-то вышел. И отсутствовал уже довольно долго. Я успел пообедать, выслушать еще одну историю болтающего без умолку Романа, коротко переговорить с Шерри, когда того вызвали куда-то на несколько минут, а Приторий все не появлялся.
Когда мы остались одни, Шерри спросила:
— Разве нельзя было обойтись без таких крутых мер? Сейчас ты был бы уже дома. И я готовила бы твои любимые пельмени.
— Прости, пожалуйста! — прижав к себе это милое создание, сказал я как можно искренне, — Я не могу тебе сейчас всего рассказать! Позже тебе станет ясно, почему я хотел лишить их жизни. А пока, поверь мне на слово. С этими уродами нужно было поступить именно так, а не иначе! — и вспомнив наш последний разговор, спросил: — Послушай, а что это было там, в гостиной, утром? Я тебя чем-то обидел?
Обидел? — совершенно искренне удивилась Шерри, глядя мне в лицо широко распахнутыми глазами, — Глупый! Я бы ни когда на тебя не обиделась! Ты просто еще плохо знаешь свою Шер! — и оглянувшись на дверь, шепотом продолжила: — Ал, у меня есть один секрет. Я понимаю, тебе это может показаться странным, почему я держу такие способности в тайне, но поверь, быть игрушкой в руках местных владык я не желаю. Понимаешь. Как бы тебе это объяснить. Со мной часто бывает так, что я вижу человека, и тут же появляются какие-то картинки. Вот он идет куда-то, что-то делает и все такое прочее. Я вначале думала, что это у меня с головой не в порядке. Но когда все начало сбываться, мне стало по-настоящему страшно. Ведь я знала заранее, кто как поступит из наших верховных. Вот и сегодня утром, мы с тобой говорим, а у меня картинка перед глазами, где тебя ведут в наручниках, а вокруг народ, и совет в полном сборе как на суде. Я, честно говоря, была так напугана, ты не представляешь. Но и рассказать тебе все я не могла. Ты бы мне все равно не поверил. И еще. Я видела другое. И это другое прямо было связанно с твоим сегодняшним поступком. Я видела тебя с этой девушкой. И что мы с тобой расстанемся… — и она вновь, как рано утром, закрыла лицо ладонями, из-под которых потекли горячие слезы.
Я попытался утешить ее, что это возможно какая-то ошибка, и что мы с ней никогда не расстанемся, и что если меня не отправят на седьмой уровень, я обязательно буду приходить к ней. Но Шерри все так же плакала у меня на груди, когда вошел отлучившийся ненадолго Роман, и смущенно кашлянув, сказал:
— Ну, голубки! Радуйтесь! Приторий добился-таки, чтобы тебя Ал, перевели на наш уровень. Но прийдется посидеть до суда взаперти. Таковы условия договора. А уж мы там не дадим тебе скучать, поверь! Так Шер? Ну, что ты раскисла? Говорю тебе, Алекс будет сидеть в нашей кутузке. А там, ты же сама видела, лучше чем у меня дома. Только модуля кухонного нет. Но это дело поправимое, с голоду наш Алекс не умрет, думаю, ты не позволишь. Не так ли?
После таких известий, мы с Шерри чуть повеселевшие долго еще выслушивали подробности того как Приторий доказывал мое право, находиться до суда в камере нашего отдела. Из этого рассказа я узнал еще что наши вчерашние геройства были выставлены в общую сеть, и там поднялось серьезное движение в защиту Алекса Некоего. Так что совет был вынужден уступить.
— Ты бы видел рожу этого Леона, — рассказывал Роман, — по-моему, он готов загрызть тебя собственными зубами. Да только обломится ему. Наш Приторий мужик такой. Если за что возьмется, обязательно доведет до конца. Так что, не светит Леону покуражиться над тобой. Эти ребята тут уже слюнки глотали, думали видно, что мы оставим тебя им на растерзание. Ага, сейчас! Знаем мы как они умеют. Будут измываться над тобой, пока шлепанцы не потеряешь. Видали уже. А потом будут рассказывать, что ты якобы напал на тридцать человек охраны, и они бедняги только чудом отбились, для чего им и пришлось пристрелить тебя. И поверь. Суд даже разбираться не станет. У них тут все схвачено.
А когда вернулся-таки наконец, наш шеф, его сопровождали человек 15 ребят из нашего отдела.
