— Что такое?
— Просто сегодня услышал эту фразу от Оскара.
— От Оскара?
— Да. Он просил всех нас о помощи.
Глава 5. Первый контакт
Низкие серые облака неслись над головой словно повозки перепуганных беженцев. Казалось, что стоит им только притормозить, как путники враз решат избавиться от ненужной поклажи. И тогда город зальёт потоками бесконечного дождя. Но это будет только началом. Потом над несчастными жителями начнёт издеваться не по-летнему морозный ветер. Пронизывая до костей, он поселит холод в самые дальние уголки души. Он уже готовится к битве, тренируясь на обнаглевших одиноких любителях свежего воздуха, которые по легкомыслию не чувствуют грядущей войны…
Такие настроения витали в голове Льва, стоящего на открытой смотровой площадке НИИ. Он кутался, отворачивался от бушующего вихря, но тот не желал щадить пришельца, остервенело бросая в лицо смачные пригоршни пыли. Под стать погоде были и мысли теоретика. “Мир умирает. Это не просто страшно. Сейчас гибнут десятки тысяч, а скоро счёт пойдет на сотни миллионов. Мир Даниила погиб. Теперь вот и этот его двойник обречён. Может, всё дело в их похожести? Неужели, природа миров, рождающих хомо сапиенсов обязана быть саморазрушительной?”
Лев тяжело вздохнул, прикрыл глаза и медленно сполз в глубину истинного “Я”. Для представителей полевой формы жизни отрешаться от выстроенного человеческого тела было обычной процедурой, которая позволяла вернуть утраченный комфорт души и гармонию мыслительных процессов. Но сейчас уход от ощущения материального мира не принёс ожидаемого облегчения. Оставшись один на один с собой, Лев отчётливо увидел, что в действительности его куда больше угнетает осознание собственного бессилия. И это ещё сильнее окатило душу кипятком стыда.
Неожиданно черноту мыслей озарил еле заметный проблеск. О чём-то сигналило покинутое тело. Лев незамедлительно вынырнул и уставился на стоящего напротив Тарасова. Тот неуклюже топтался, боясь обеспокоить странного друга. Лев вымученно улыбнулся и проговорил:
— Прости. Задумался. Что случилось?
— Вот результаты ваших тестов, — Тарасов вынул из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок.
Лев скучающе опустил глаза на лист, но уже первая строка хлестнула огненной плетью.
— Что это такое? — возмущённо вскричал теоретик, но видя глубокую растерянность за толстыми линзами очков Дмитрия, смягчился, — Таких результатов не может быть. Это невозможно!
— Я тоже так думаю, — Тарасов виновато потупился, — Но мы прогнали их пять раз. Ваши ребятишки контролировали все параметры откликов. Тут не может быть ошибки. Если, конечно, сами тесты…
Лев подозрительно поглядел на понурого инженера и строго закончил:
— Если тесты не разработаны тяп-ляп?
Дмитрий попятился и перепугано затараторил:
— Нет, нет, нет! Я имею ввиду, что тесты могли не учитывать специфики…
— Ох… Прости! — Лев в извиняющемся жесте поднял руки, — Не хотел тебя обидеть. Но эти результаты… Я предполагал, что производительность процессорного блока окажется гораздо выше запланированной. Но не думал, что показатели будут отличаться не в разы, а на порядки.
— Оскар считает, что именно это и не позволяет ему общаться с сыном.
— В каком смысле? — Лев непонимающе заморгал, силясь постичь странную логику.
— Оскар думает, что тому незачем общаться со столь недалёким родителем.
— Думаешь? — протянул озадаченный теоретик, — Хорошо. Попробуем подойти к решению с этой стороны…
***
Инга осторожно заглянула в приоткрытую дверь и застала привычное зрелище — посреди лабораторного оборудования толкались и переругивались несколько вихрастых мальчишек. Она уже хотела покинуть помещение, не найдя там Льва, когда откуда-то снизу донёсся знакомый, полный раздражения голос:
— Вадим, не позорься! Переделай эту уродливую схему.
— Но почему она уродливая? На выходе ведь получаем нужные параметры!
— Получаем. Но логических элементов слишком много. Энергопотребление будет несусветное.
— Но…
— Никаких “но”! Как ещё Эми тебе такое простила?! — тут голос смягчился, и Лев гораздо более миролюбиво добавил, — Проконсультируйся вечером с Наумом. Хорошо? Так, теперь Андрей.
— Агась! — отозвался худощавый весельчак, — У меня-то всё в ажуре?
— В каком ещё ажуре?! Ты сейчас дошутишься!
Инга осторожно приблизилась и обнаружила Льва сидящим прямо на полу. Вокруг того сверкало сразу несколько слоёв многомерных голограмм, которые он тасовал со скоростью циркового жонглёра. Но услышав знакомое цоканье каблучков, тут же задрал голову.
— О! Инга, привет! Хорошо, что зашла. Я через пять минут освобожусь. Подождёшь в моей лаборатории?..
***
Лаборатория многомерной физики уже несколько дней пустовала. После обнаружения измерения Оскара, научное направление Льва было безжалостно задвинуто на задний план. А сам физик-теоретик занимался в основном тем, что объяснял воспитанникам совершенно не свойственные ему области. Совсем некстати проявившийся педагогический дар, подкреплённый невероятным авторитетом среди ребятни окончательно лишил Льва покоя. Ему приходилось разбираться и в схемотехнике, и в программировании, и в психологии, и ещё в добром десятке неожиданно востребованных областей. В последнее время они с Ингой совершенно не смыкали глаз, их человеческие тела нуждались в постоянных вливаниях лошадиных доз стимуляторов. И вот теперь Лев застал девушку сладко спящей прямо на учебном столе. Он усмехнулся и уже решил было тоже втихаря прикорнуть несколько минут, как Инга встрепенулась и, как ни в чём не бывало, поинтересовалась:
— Слушай, а куда запропастился Даниил?
— Ночью отправился к Рогову.
— А… — грустно протянула Инга.
— Вот только зачем? — Лев устало опустился на стул, — Неужели они ещё верят в спасение своего мира?
— Надежда — одна из важнейших составляющих человеческого бытия. Уж тебе ли этого не знать?
— Да, знаю я, — отмахнулся теоретик, — Просто мы уже так давно и успешно общаемся, что им пора бы научиться смотреть вперёд с реализмом, а не через розовые очки напрасных надежд.
— Ты слишком устал, Лев, — девушка отвернулась к огромному во всю стену окну, — Мы должны не менять их, а помочь сохранить себя. Точнее говоря, спасти самое лучшее в себе. А уж меняться они и так будут.
— Будут… — угрюмо пробубнил Лев, — Вот сейчас мы заняты тем, что пытаемся модернизировать Оскара, чтобы он смог поговорить со своим сыном. С сыном! Что за бред?! Какой ещё сын? Хомо сапиенсы даже компьютеры воспитали по своему образу и подобию!
— Они по-другому и не могут.
— Мда… Но Даниил и Рогов? Они же не рядовые обыватели! Но они изо всех сил стараются спасти то, что уже мертво.
— Не совсем. У них ещё есть шанс.
— Мизерный! — вскричал Лев, — Просто ничтожный! И они кладут жизни на алтарь этой пустой надежды? Ну, ладно Рогов. Но Даниил?! У него тут есть всё. У него тут есть даже ты! Что ему ещё надо?
Инга смущённо потупилась.
— Наверное… Душа требует.
— Душа… — Лев замолчал. Он подошёл вплотную к прозрачной стене и долго вглядывался в зелень прибрежного леса. Потом вздохнул и, не оборачиваясь, продолжил: — Ладно. Прости. Я погорячился. Не стоило мне лезть не в свою область. Надо, в конце концов, доверять нашим психологам. Вон, Вадим хоть и человек, а в Эми души не чает. А ведь отлично знает, что она робот.
— Она такой же человек. Только цифровой, — поправила Инга.
— Наверное. Ладно, пойду я. Ребята заждались. Думаю, к концу недели завершим проектирование дополнительных блоков Оскара.
***
Дмитрий Тарасов, крадучись, постучал в дверь, затем осторожно приоткрыл небольшую щель и сбивчивым голосом прошептал:
— Это я.
— Заходи, — ответил Лев, не оборачиваясь. Он сосредоточенно следил за возящимися под потолком мальчишками, — Дима, ты когда кончишь в шпионов играть? Мы не только коридор, а весь НИИ держим под контролем. Я тебе сто раз объяснял, что если кто-то возжелает тебя навестить, то мы узнаем и загодя спрячем следы нашего пребывания.
