И вот теперь последний этап слома установок — вид тех мест, где почти не осталось белых, вид творящегося там. Разруха, грязь, мусор и самое что ни на есть дерьмо посреди улиц. Отливающий прямо на фонарный столб негр. Стайки подростков, передающие по кругу косяк. Те самые надписи «black owned», то есть «принадлежит черным», о которых я говорил и которые красовались на десятках фотографий. Шлюха, отсасывающая у клиента чуть ли не у всех на виду, доносящиеся из полуразрушенных домов крики и визги не то избиваемых, не то насилуемых.
Воистину постапокалиптические зрелища. Атмосфера распада и гниения, среди которой дикари пируют и просто живут на остатках цивилизации. И, что самое главное, местных обитателей вполне устраивает это место, они не стремятся менять его к лучшему. Привычная картина. Жили у меня знакомые в ЮАР. Жили, но быстро слиняли, видя, во что превращаются некогда цветущие мегаполисы. Избавившиеся от апартеида аборигены быстро и качественно принялись загаживать район за районом. Теперь даже в столице далеко не везде работают лифты, свет, канализация, водопровод. И никого это особо не волнует. Ну а центр... Для поддержания его в мало-мальски пристойном виде используют квалифицированных специалистов «со стороны». А еще недавно принятый закон о насильственном отчуждении земельных угодий у всех белых. Что тут сказать, все как в бывшей Родезии, а нынешней Зимбабве. И результат будет такой же, только с отставанием на соответствующее число лет. И это не исключение. Это — правило.
За рулем не наемный шофер, а Гоббс, чтобы не было никого постороннего, смазывающего эффект. На заднем сиденье я и Сара Дженкинс. И мой спокойный голос, комментирующий то одну картину, то другую. Никаких эмоций на сей раз, исключительно факты и их сочетание с рассказанным и изложенным ранее. Крыть тут нечем, как пытаться перебить выпавший игроку в покере флэш-рояль. А своего «каре с джокером» у этих двоих нет. Совсем нет.
— Остановись...
— Хорошо, я пока помолчу, — соглашаюсь я. — Да тут и слов не надо, просто смотри и запоминай. Это будущее большинства городов твоей страны. Близкое будущее.
— Останови машину. Надо выйти. Мне плохо! Не могу видеть, слышать... Ты выворачиваешь наизнанку весь мир, сукин ты сын! Еще немного и я сойду с ума!
— Мистер Гоббс... Остановите машину в месте потише. Пусть дама выйдет подышать свежим... Хотя откуда здесь свежий воздух, все провоняло мусором, дерьмом и крэком.
Наш автомобиль остановился, свернув с относительно людной улицы на более узкую и куда более пустынную. Едва дождавшись полной остановки нашего транспорта, Сара рванулась наружу, словно из тюрьмы на волю. Отбежала шагов на восемь и остановилась, глубоко дыша и обхватив себя руками, как будто вокруг было холодно. На самом же деле светило солнышко, температура соответствовала времени года и вообще было весьма и весьма тепло. Нервы, однако!
Зато у меня появилась возможность переброситься несколькими словами с Гоббсом, что я и не преминул сделать.
— Как по мне, так теперь истинность моего аналитического доклада будет сложновато опровергнуть. Зато не исключено, что лицо пресс-службы корпорации несколько изменит свою позицию. Не находите это ироничным?
— Вы жестоки, мистер Доронин...
— Жесток? Скорее жёсток. Да и не столько я, сколько сама жизнь вокруг. У этой девочки, — поворачиваю голову в сторону Сары, — был огромный шанс рано или поздно вляпаться в серьезные неприятности. Она же всерьёз верила во всю ту чушь, которой дурят головы подавляющему большинству граждан вашей страны. Так пусть лучше снимет розовые очки сейчас, чем жизнь расколотит вдребезги все глупые иллюзии. Такой вариант куда больнее и с гораздо боле печальными последствиями. Иногда и вовсе фатальными.
— Полагаю, вы все же преувеличиваете. Это место... исключение. Все еще может...
Я поднял руку, жестом останавливая речь Гоббса. Эт-то еще что за нафиг?! Куда ж тебя, странную сущность по имени Сара, понесло? Я ж тебе на твоем родном языке говорил, чтобы не смела никуда от машины отходить.
— Сиди тут, — бросаю Гоббсу, покидая машину и с силой захлопывая за собой дверцу. И оказавшись снаружи. Кричу. — Тебя куда понесло? А ну назад, быстро!
— Там кто-то кричит! Женщина... Может нужна помощь, может ей плохо!
Ду-ура! Я даже не знаю, что тут еще можно сказать. Это ж тебе не привычные тебе относительно спокойные места, это черный квартал во всей своей красе. Полиция сюда набегает очень выборочно. Да и то далеко не всегда рискует вмешиваться, откровенно то говоря.
Хватит с меня всего этого. Сейчас догоню, поймаю, переброшу через плечо и, невзирая на все визги-писки, закину в салон авто и прикажу вести в аэропорт. Экскурсия уже проведена, впечатлений оба моих спутника массу получили. Все, работа выполнена, с какой стороны ни посмотри.
Быстро бежит, и каблуки на туфлях не мешают! Вот ведь... Причем куда-то совсем в глухой переулок, куда в здравом уме...
Сворачиваю туда и сам. И почти сразу останавливаюсь, потому как дальше бежать смысла нет. Вот он, источник крика, на которых бежала Сара. Не впечатлило... Потасканная негритянка лет тридцати с гаком, одетая в вызывающий наряд шлюхи, прислонившаяся к стене полуразвалившегося четырехэтажного дома и оглушительно верещащая. А ее хлещет по морде высокий и тощий негр, предъявляя вполне четкие претензии:
— Барби, сучка жопастая, ты куда дела два десятка доз чистого кокса? Ты же, членососка, еще с утра сказала, что загнала и отдашь бабки? Сама снюхала? Ты ж у меня больше не получишь!
— Ай, Бобби, не я это! — взвизгивала шлюха в перерывах между визгами. — У меня сумочку сперли. Там и мазилки, и сотовый, и деньги... Не виновата я! И мне доза нужна-а!
Картина маслом. Только засматриваться на нее не стоит, потому как тут не только эти двое, но еще и четверо свидетелей, причем у всех, как и у Бобби, на голове белая с зелеными пятнами бандана. Как я понимаю, отличительный знак одной из местных банд, чтобы издалека своих видеть и не перепутать.
— Сара. А ну давай отсюда подальше. Не видишь, люди делом заняты. Сутенер лупит шлюху наркоманку за пролюбленный кокаин. Тут жалеть некого, все хороши.
— Но... Я... не знала.
— Теперь знаешь.
Хватаю дурочку за руку и уже собираюсь было тащить это глупое создание по обратному маршруту, как ситуация резко меняется. В плохую для нас сторону.
— Ты только осмотри, Майки, какая сладенькая белая девочка у нам пришла! — масляным взглядом буквально раздевая дурёху, прогнусавил один из четырех бандюков. — Это тебе не Барби, у которой хоть в п...ду, хоть в жопу уже кулак пролезет. Свеженькая, нерастянутая.
