Алексей Калугин - Полет мотылька

По тому, с какой ленцой Алекс задал вопрос, можно было решить, что его ничуть не интересует ни причина восторженного состояния Коптева, ни то, почему он прибыл на встречу с изрядным опозданием. Но безразличие это было настолько откровенным, что не возникало сомнений – Петлин вошел в образ любимца муз, мыслящего иными категориями, а потому и ведущего себя не так, как другие. Тот факт, что воплощение соответствующего образа зачастую оборачивалось откровенной игрой на публику, ничуть не смущал поэта – долг превыше всего.

Юлий Никандрович был слишком захвачен той бурлящей радостью, что клокотала в нем, словно крутой кипяток в электрочайнике с золотой спиралью, чтобы обращать внимание на шуточки да подначки. Он залпом выпил полстакана пива, недовольно поморщился – в ожидании его пиво успело согреться, – схватил первую подвернувшуюся под руку тарелку с вяленой рыбой и принялся поедать ее с такой жадностью, словно не ел три дня. В один момент опустошив тарелку, он окинул взглядом стол и вроде как даже с обидой спросил:

– А где горячее?

Алекс поднял руку и сделал знак повару, отдыхавшему возле стойки бара. Повар кивнул в ответ и направился к открытому очагу.

– И еще по пиву каждому! – крикнул вслед ему Юлий Никандрович.

Молоденький официант – лет двадцати, в красной курточке потянул на себя ручку тугого крана. В подставленный стакан ударила свернувшаяся жгутом янтарная струя. Но парень аккуратно наполнял стаканы, по краешку, без пены.

– Мне только лобио, – не очень уверенно подал голос Геннадий Павлович.

Несмотря на замечание Юлия Никандровича по поводу расчетов за угощение, Геннадий Павлович не желал выглядеть откровенным нахлебником. К тому же сама фраза: «Плачу за всех» – в устах профессора Коптева, работавшего в лаборатории медицинской генетики, сотрудникам которой вот уже полгода как не платили зарплату, звучала даже не то что странно, а попросту дико. И не исключено было, что выпалил ее Коптев сгоряча, в шутку, – чтобы загладить как-то свое опоздание. Ведь именно он, а не кто иной на каждой встрече возносил осанну жене, работающей в службе социального обеспечения, которая на свою зарплату содержала и фактически безработного профессора, продолжавшего с маниакальным упорством ежедневно ездить в лабораторию, и младшую дочь, заканчивающую в этом году колледж. Откуда у него могли появиться деньги? Не карлика же с горшком золота – как его там правильно называют? – он поймал? Тем более что и водятся эти хитрые карлики не у нас, а где-то на Западе. Однако не успел Геннадий Павлович сделать свое замечание насчет лобио, как Юлий Никандрович тут же строго глянул на него поверх оправы очков.

– Ты что, не слышал? Я за все плачу!

Юлий Никандрович выразительно похлопал себя по груди, давая понять, что во внутреннем кармане его старомодного, вытертого на локтях светло-коричневого пиджака достаточно денег для того, чтобы расплатиться.

Пару раз взмахнув широким полукруглым веером, повар сдул серый слой золы, покрывавший угли в очаге, и они засияли огненно-алым цветом, подобно сказочным рубинам. Кинув веер на стол, повар уложил на решетку четыре больших, в два пальца толщиной, куска свинины.

Геннадий Павлович слабо улыбнулся и слегка развел руками, желая показать, что вопрос не стоит того, чтобы спорить. И все же с сотней рублей в кармане он чувствовал себя как-то не очень уютно.

Ситуацию разрядил официант, принесший свежее пиво. Юлий Никандрович залпом допил то, что еще оставалось в стакане, и, не делая паузы, тут же взялся за другой. Возникшее было разногласие в выборе меню легко и просто оказалось отодвинутым в сторону, и о нем как-то сразу позабыли. Тем более что имелась куда более интересная тема для разговора.

Вопрос, занимавший всех, задал Анатолий Викторович. Но прежде чем сделать это, он поставил руку локтем на стол, повернув голову, оперся щекой о согнутые пальцы и окинул сидевшего рядом с ним Коптева взглядом, характерным для посетителя кунсткамеры, изучающего диковинный экспонат.

– Так в чем секрет твоего счастья, Юлик?

Вопрос был задан таким образом, что ответить на него можно было просто шуткой, после которой никто больше не стал бы приставать с расспросами. В конце концов, у каждого могли иметься секреты, которыми без крайней необходимости не следует делиться даже с самыми близкими друзьями. А денежные вопросы, в силу своей специфики, вообще требуют крайней деликатности.

Но Юлий Никандрович даже и не подумал сделать таинственное лицо на манер рыбака, что, вернувшись домой с полным садком рыбы, молчит, точно в рот воды набрал, когда его спрашивают, где он столько наловил. Поставив на стол недопитый стакан, Коптев хитро прищурился и посмотрел по очереди на каждого из приятелей – Калихина, Петлина, Григоршина, – после чего направил в потолок указательный палец и чуть приглушенным голосом торжественно возвестил:

– Новая национальная программа!

На какое-то время за столом воцарилось молчание, – полученная информация требовала осмысления.

– Вы что, – удивленно посмотрел на друзей Юлий Никандрович, – ничего об этом не слышали?

– Ты имеешь в виду программу генетической чистки? – спросил негромко Алекс.

Юлий Никандрович презрительно поморщился.

– Фи, что за вульгарщина? – Он насмешливо помахал перед лицом ладонью, как будто отгоняя неприятный запах. – Речь идет о Всероссийской национальной программе, являющейся составной частью Международной программы генетического картирования.

– Длинно и нескладно, – высказал свое мнение Алекс.

– Зато точно отражает суть того, что предстоит сделать, – возразил Юлий Никандрович.

И похоже было, что говорил он это совершенно серьезно.

На губах Алекса появилась усмешка, холодная, как кубик льда, только что извлеченный из холодильника.

– Выходит, ты президенту приглянулся?

– Почему я? – Юлий Никандрович недоумевающе взмахнул рукой. – Вся наша лаборатория. И не только она одна. Программа настолько обширна, что в ней бу-дут задействованы все специалисты в области биохимии и генной инженерии, что еще остались в стране.

– А деньги? – спросил Геннадий Павлович. – Или снова все на одном энтузиазме?

– Гена! – Юлий Никандрович развернулся в сторону Калихина, поставил руку локтем на стол и взмахнул кистью, точно плетью. – Речь идет о международной программе. – Кисть заняла вертикальное положение. – Ме-жду-на-род-ной! – по слогам повторил Коптев. – И деньги на ее реализацию выделяет Гуманитарный фонд содействия развитию стран третьего мира.

– А мы уже в третьем мире? – с невинным видом поинтересовался Алекс.