Пол Андерсон - Звездный зверь

— Вы видели, как мы обстреляли станции из космоса, — сказал Фелджи. — Станции перерождения, Созидатель, Трансмиттер — они теперь представляют собой радиоактивные кратеры. Ни одна машина не работает на Земле сейчас, ни одна лампа не горит — ничего! А без созидателей, от которых зависит бездеятельная жизнь, земляне скатятся до крайней дикости.

— И что тогда? — спросил, устало Рамакан.

— Мы заедем на Меркурий, чтобы заправиться, — сказал Фелджи. — Тогда направимся назад к созвездию Псов. Мы воспользуемся вашим созидателем, чтобы сделать записи основного состава команды, они могут по очереди на короткий срок подвергаться перерождению во время полета, чтобы управлять кораблем и корректировать его курс. Когда мы прилетим домой, то будем всего лишь немного старше.

И тогда наверняка Совет пошлет флот с командами, чей возраст будет неизменным. Они захватят Землю, уничтожат оставшееся население и вновь ее заселят. И тогда, — в его глазах сверкнул бешеный огонь — к звездам! В конечном счете — Галактическая империя.

— Просто, таким образом, вы снова сможете воевать, — сказал Рамакан без всякого выражения. — Просто таким образом вы сможете превратить своих людей в глупых рабов.

— Хватит, — рявкнул Фелджи. — Упадническая культура не в состоянии понять наши мотивы.

Рамакан стоял размышляя. Когда прокиониты вернутся назад, на Земле еще останутся люди. Для того чтобы приготовиться, у них будет сорок лет. Люди из различных точек Солнечной системы прилетят в космических кораблях домой, они увидят разрушения на планете и узнают, кто виновник всего этого. Используя созидатели, они смогут быстро все восстановить, они смогут вооружиться, скопировать миллионы людей, жаждущих отмщения.

И пока люди Солнечной системы так далеко ушли в своем упадке, он был способен только на слепую панику. Но Рамакан так не думал. Конечно, Земля разрушена, но не настолько же.

Казалось Фелджи прочел его мысли. В его тоне было жестокое удовлетворение:

— У Земли не будет шанса вооружиться. Мы воспользуемся энергией со станции на Меркурии, чтобы привести в действие огромные дубликаторы, которые превращают камни в топливо для наших кораблей. Но когда мы закончим, то сожжем и станцию тоже. Космические корабли будут дрейфовать в космосе без энергии, колонисты на других планетах умрут, когда регуляторы окружающей среды перестанут функционировать, и во всей Солнечной системе не станет энергии, чтобы хотя бы заставить вращаться колесо. И это, я думаю, будет последней каплей!

Конечно, конечно. Без энергии, без инструментов, без еды и крыши над головой наступит финал катастрофы. Когда жители созвездия Псов вернутся не останется ничего, кроме горстки голодающих одичавших людей. Рамакан почувствовал внутри пустоту.

Жизнь стала сплошным сумасшествием и кошмаром. Конец…

— Ты останешься тут, пока мы не вернемся, чтобы сделать с тебя запись, — сказал Фелджи. Он повернулся на каблуках и вышел.

Рамакан рухнул на сиденье. В отчаянии глаза его осматривали вновь и вновь пустую маленькую кабину, которая была его тюрьмой, оглядывался и оглядывался вокруг, и взгляд его изобразил тот водоворот мыслей, который был в его голове. Он посмотрел на охранника, который стоял в дверном проходе, опираясь на бластер, с презрительной скукой, которую вызвал у него пленник. Если… если о всемогущие Боги! — неужели это все, что унаследует зеленая планета Земля!

Что же делать? Что вделать? Должен же быть какой-то ответ, какой-то выход, ведь нет проблемы без решения. Или это именно такой случай? Какие гарантии он может иметь от космического правосудия? Он спрятал лицо в ладонях.

«Я был трусом, — думал он. — Я боялся боли. Слишком рациональный, я говорил себе, что они, вероятно, не захотят слишком многого, я воспользуюсь своим влиянием, чтобы помочь им получить дубликаторы и схемы. И остальные тоже струсили, они согласились, они от трусости горели желанием помочь завоевателям — и вот расплата!»

Что же делать? Что делать? Если корабль как-то затеряется, если он так и не вернется назад — прокиониты удивятся. Они пошлют еще корабль — или два, не больше — чтобы разведать, что произошло. И через сорок лет Земля может подготовиться к встрече этих кораблей — подготовиться к ведению войны с ничего не подозревающим противником, если к тому времени они воспользуются шансом, чтобы восстановить все, если Силовая станция на Меркурии сохранится…

Но корабль может смести станцию с лица планеты, и корабль вернется с известием о том, что Земля — в руинах, и толпой ринутся сюда завоеватели — набросятся черными воронами на ничего не подозревающую Галактику, как эпидемия чумы…

Как остановить корабль — сейчас?

Рамакан почувствовал, как бьется его сердце, казалось, оно сотрясало все его тело своим неистовым биением. А руки его стали холодными и неловкими, во рту пересохло, он был испуган.

Он встал и пошел к охраннику. Прокионит приподнял свой бластер, но выражение его лица не изменилось: он не чувствовал страха к безоружному представителю завоеванной расы.

«Он застрелит меня, — подумал Рамакан. — Смерть, от которой я бежал всю свою жизнь, совсем рядом сейчас. Но моя жизнь была долгой и приятной, и лучше уж сейчас положить ей конец, чем влачить еще несколько лет жалкое существование в качестве презренного пленника, и… и… я ненавижу их мерзкие печенки!"

— Чего тебе? — спросил прокионит.

— Меня тошнит, — сказал Рамакан. Голос его был похож на шепот из-за сухости в горле. — Разрешите мне выйти.

— Назад.

— Я тут все перепачкаю. Позвольте мне пойти в туалет.

Он споткнулся, чуть не упав.

— Иди вперед, — коротко бросил охранник. — Запомни, я иду следом.

Рамакан шатался, когда подходил к охраннику. Трясущимися руками он схватил дуло бластера и выдернул оружие из его рук. Не успел охранник вскрикнуть — Рамакан спустил курок прямо ему в лицо. Какой-то дальний уголок его сознания был в шоке от дикости, которая таилась в нем, когда захрустели кости.

Охранник опрокинулся. Рамакан поддержал его, опуская на пол, пнул чтобы удостовериться, что он будет лежать тихо, и снял с него длинный плащ, ботинки и шлем. Теперь руки его тряслись и в самом деле — он с трудом надел на себя эту простую одежду.

Если его поймают — разница будет всего в каких-то минутах. Но все равно он боялся. Страх пронзительно вопил внутри него.

Он заставил себя идти с кошмарной медлительностью по коридору. Ему пришлось пройти мимо другого охранника, но его не заметили. Когда он завернул за угол, его ужасно затошнило.