Стоя в тесном строю, они как зачарованные смотрели на светлую линию, пожиравшую небесные тела. Не было среди них никого, кто бы не испытывал страха, но держались они спокойно.
Корабль снова исчез. И тут луч поймал их! Ослепительный свет действовал парализующе.
Коммодор не медлил ни секунды. Он нажал на снятую с предохранителя клавишу «Уничтожение». Произошло мгновенное освобождение сконцентрированной в топливе энергии. Вспыхнуло раскаленное сферическое облако и стало медленно рассеиваться в пространстве.
Когда терморадарные установки засекли чужеродное тело, Координатор распорядился направить на него прожектор. Они заметили небольшую ракету, продвигавшуюся среди малых планет. Но это длилось недолго, потом последовал взрыв.
— Неужели мы вызвали его световым конусом? — в испуге спросил Координатор.
— Возможно, они не переносят света, — заметил Главный биолог.
— Гм. Маловероятно. Может быть, сильно изменилась энтропия системы?
Главный физик оторвался от своих инструментов:
— Нет, речь идет об упорядоченном переносе энергии из определенной точки.
— Тогда попробуйте инверсию, — попросил Координатор.
Физик синтезировал вокруг эпицентра взрыва минусовое гравитационное поле. Даже их огромный транспортный корабль завибрировал от мощного излучения энергии. Но нужный эффект был достигнут: атомное облако стянулось, стало концентрироваться, сжиматься до первоначальных размеров. Физик регулировал процесс, нажимая на кнопки и клавиши. Раскаленное пылевое облако постепенно снова принимало очертания ракеты, вначале слегка размытые, однако мало-помалу изображение стало четче, и наконец, в пространстве возникла ракета, следующая прежним курсом, словно ничего не произошло.
Физик устало выключил установку.
— Рассмотрим ситуацию, — предложил Координатор. Они пригласили с собой Лингвиста и перешли в космический бокс.
Коммодор никак не мог отделаться от ощущения чудовищных перегрузок и невыносимой яркости освещения. Но он по-прежнему сидел в своем отсеке, хотя рука его еще лежала на клавише «Уничтожение». Экипаж, как и прежде, стоял строем, на лицах людей застыл ужас. Коммодор бросил взгляд на экран: чужого корабля не было видно, их окружал непроницаемый мрак. «Может, мне привиделся этот кошмар?» — подумал Коммодор. Он с трудом выпрямился за пультом.
И тут же, словно по волшебству, дверь шлюзового отсека открылась, и на пороге возникли четверо пришельцев в облегающих пластиковых одеждах — невысокие, широкоплечие, с бело-серым цветом кожи. Неизвестная раса, но явно антропоморфные, вызывающие доверие существа.
Один из вошедших заговорил. Он пробовал изъясняться на самых различных языках, но они его не понимали. Тогда он нарисовал на дощечке какие-то знаки. С тем же успехом.
— Почему люди не реагируют? — обратился Координатор к Главному биологу. — Вы можете это объяснить?
— Как указывают внешние признаки, они объяты страхом. Самым примитивным, животным чувством страха.
— Ну, а в остальном у них, кажется, все в порядке, — сказал Координатор. — Больше нам здесь делать нечего.
Они вошли в шлюзовой отсек, дверь закрылась, снаружи раздался шум — пришельцы исчезли.
Экипаж ракеты понемногу приходил в себя, освобождаясь от страха. На экране снова появились дискообразное тело корабля и луч.
— Мы продолжаем наш путь, — распорядился Коммодор. — Все на свои места!
Он приказал Лингвисту приступить к расшифровке дощечки со знаками.
Спустя два часа перевод был у него в руках.
«Транспортник ПРТ-220 с 7-й планеты созвездия Плеяд Тайгете за сбором (?) циркония (-ниевой руды?) наблюдал несчастный случай (взрыв?) на вашем корабле. Сразу после того, как мы вас заметили (запеленговали?)… смогли вас нашим…(?) совместить снова. Желаем положительного (счастливого?) продолжения рейса!»
Наконец-то гнет, давивший Коммодора, исчез. Он нацарапал несколько слов на бумаге и вызвал радиста.
— Пошлите это сообщение. Лингвист поможет вам подобрать знаки.
Через некоторое время радиоволны понесли в мировое пространство следующее послание:
«Транспортнику ПРТ-220. Благодарим за помощь и желаем успеха. Экспедиционный корабль «Колумбус» с 3-й планеты Солнечной системы, находящийся в исследовательском рейсе».
Спасение I[11]
(перевод Ю. Новикова)
Зеркальные участки поверхности планеты могли бы дать ему пищу для размышлений. Так цинк блестит лишь тогда, когда его только что надраили или недавно отлили.
— Спасательная станция для нас очень важна, — сказал Навигатор Ральфу. — В радиусе тридцати семи световых лет нет другой такой планеты с подходящим воздухом и переносимыми температурными условиями и гравитацией.
Они смотрели вниз на парящее ядро, которое являло собой планету, в семьсот раз превосходящую по размерам Землю. Она была затянута бело-серой пеленой, простиравшейся словно оболочка или кожура над высохшим яблоком, — оболочка не везде плотно прилегающая, тут и там образующая грубые складки. Но взгляд в первую очередь выхватывал эти большие округлые пятна, одни словно посыпанные сахарной пудрой, другие зеркально гладкие.
— Моря? — спросил Ральф.
— Нет, открыто проступивший цинк. Верхний слой поверхности планеты состоит из цинка, под ним лежат более тяжелые металлы, а поверх всего находится толщиной в несколько метров слой легких металлосоединений, главным образом окиси и сульфиды.
— Чем объяснить образование свободных поверхностей выступившего металла?
Навигатор покачал головой:
— Очевидно, в очень давние времена жидкое наполнение планеты в этих местах поднялось выше, чем в других, и растопило участки поверхности.
Прозвучал сигнал посадки. Ральф приготовился к выходу. Теперь ему предстояло пять лет провести в одиночестве. Ни одного человека, только два человекообразных существа. Он слегка побаивался встречи с ними.
Вопреки опасениям, оба приняли его очень дружелюбно. У одного из них, Кефеида, было худое тело, лицом он напоминал оленя, у него были большие черные глаза грызуна и косичка из редких коричневых волос, сбегавшая с середины черепа до спины.
Когда Ральф увидел второго, то испугался. Персеид был маленький, толстый, бесформенный. Кожа у него была словно у улитки — голая, пористая и клейкая, на плоском лице выделялся широкий рот с выпирающими вперед наподобие клюва губами. Ральф с отвращением отдернул руку, когда Перс, как он называл его позднее, хотел пожать ее.
