и буксиры, пустые контейнеры и цистерны. Любая железяка находила здесь
свое место. Другой настолько уродливой конструкции нет во всей системе.
Почему-то местные этим гордятся.
Сейчас вращение орбитальной остановлено, техники вырезают из нее
"Паганель". Это сложно. Какие-то отсеки приходится вырезать и отводить
в сторону, какие-то разгерметизировать. Кого-то из жильцов уплотнить,
кого-то лишать рабочего помещения. То и дело звучит сирена вакуум-тревоги...
В общем, недовольных полно, и даже в туалет народ ходит в гермокостюмах.
Удивительно, но заявление, что я привез пятьдесят ТЖМ-ов (типовых жилых
модулей) не улучшает настроение. Умники тут же начинают считать жилой
объем "Паганеля" и жилых модулей. У модулей объем больше... Все равно
не то! "Паганель" лучше.
Наконец, "Паганель" отделяют от конструкции и отводят в сторону.
А я начинаю сомневаться в целесообразности затеи. К корпусу приварено
и привинчено множество угловатых кронштейнов. В толстых броневых плитах
прорезаны люки. И не все даже герметизированы. Слезно прошу монтажников
герметизировать корпус. Делюсь индийским чаем, консервированными ананасами
из НЗ и мешком собранной в агрегатном отсеке смазки. Меня ругают за
то, что хотел ее за борт выбросить. На "Прометей" поднимается бригада
старателей, вооруженная скребками и столовыми ложками. Оказывается,
смазка здесь в цене. Местные умельцы во что-то ее перерабатывают.
"Паганель" герметизируют и наддувают воздухом.
Пора собираться в обратный путь. Буксир упирается носом в "Паганель"
и притягивается множеством стальных тросов. Крепление полужесткое,
корабли слегка покачиваются друг относительно друга, поэтому маневры
придется делать на минимальных ускорениях. Но жить можно...
Пора домой. И так опоздал на двое суток с прибытием, да на три
недели с отправлением. Правда, с отправлением - по вине монтажников.
Но за счет скорости отыграть смогу только неделю. Прощай, премия за
экономию рабочего тела. Заводчане ругаться будут...
А от Ларисы ни одного письма.
Протягиваю между кораблями гофрированный герморукав и тяжелые - с
руку толщиной - кабели энергопитания. Всю обратную дорогу буду обживать
корабль. Может, рано, ведь предстоит полная перепланировка. Но не могу
удержаться - это МОЯ машина. Отныне наши жизни связаны.
Трюмы корабля разделены переборками на каюты курсантов. На сто
мальчишек в среднем приходятся две девчонки. Из тех, которые ошибки
природы. Тайсона во втором раунде уложат, невинно похлопают глазками
и скажут: "А он первый начал!" В общем, в каютах полно наскальной живописи
самого разного качества. Гениальные петроглифы фотографирую или отклеиваю
от стенки для своего музея, если их можно отделить от стенки. Ибо настоящее
искусство всегда прекрасно! Один рисунок - вылитая Лариса. Повешу у себя
в рубке.
Живопись среднего качества оставляю заводским монтажникам,
посредственность безжалостно уничтожаю. Ибо нефиг! Мой корабль - не
выставка порнографии.
Рубка "Паганеля" в отличном состоянии. Лучше, чем в отличном.
Навигационное оборудование самое новое. Не сразу замечаю, что это все
тренажеры и имитаторы. Зато на контрольном пульте такой богатый выбор
нештатных ситуаций, что можно любого курсанта до инфаркта довести. Не
понимаю одного: Зачем курсантов тащить на орбиту Марса? Почему не мучить
бедных на земной орбите? Впрочем, это к психологам.
На стенке туалета установлен отполированный сотнями рук до блеска
штурвальчик, которому здесь не место. Над ним в окошечке надпись на двух
языках: "При пожаре повернуть до упора". Заглядываю в соседнюю кабинку
- только четыре болта в переборку уходят. Никаких трубопроводов и вентилей.
Странно... Опускаю забрало гермокостюма, возвращаюсь к штурвальчику и
поворачиваю до упора. Надпись в окошечке уползает вправо, ее сменяет
другая: "Не сейчас, дурак, а при пожаре!"
- За-асранцы! - говорю я вслух. И возвращаю штурвальчик в исходное
положение. Этой хохме сто лет в обед, а я попался... Старею?
Гости выбрали интересное время для первого визита в систему. Мы
уже замусорили дохлыми спутниками геостационарную орбиту, наследили на
Луне, сфотографировали с близкого расстояния все планеты и их спутники
и даже вывели десяток беспилотников за пределы Солнечной системы. Любой
водитель, любой турист или грибник с помощью системы спутниковой навигации
определял свои координаты с точностью до метра. Но все-таки, это были
робкие шаги. Потому что за килограмм груза на орбите мы платили непомерную
цену - тридцать килограммов на стартовом столе. Для освоения Солнечной
системы нам не хватало двух вещей: Источника энергии и поля. Для выхода
к звездам - еще знания о производной ноль. Впрочем, знаний и сейчас
ненамного больше. Есть умение использовать и много-много теорий. Ползучий
эмпиризм, как называют это мудрые и лысые. Плюс огромное желание
приникнуть к источнику чужих технологий. Начавшаяся звездная гонка
оставила позади как первую лунную гонку шестидесятых годов двадцатого
века, так и вторую лунную двадцатых годов двадцать первого. Да какое
там - если перевести курсы валют к современному - бюджеты холодной войны
покраснели бы от зависти. При этом произносится огромное количество
пустых слов о международном сотрудничестве, но в звездном клубе всего две
державы. Угадайте, какие. Хотя в ближайшее время ожидается пополнение.
Китайцы раскололи все базовые технологии и получили необходимую информацию
об их грамотном использовании от участников звездного клуба. Скажете,
сотрудничество? Ну да, газеты так и говорят. На самом деле - неприкрытый
шантаж. Китайцы пригрозили раскрыть технологии всему миру, если не
получат сопутствующей информации.
Впрочем, грызня идет внизу, на планете. В высоких политических
кругах. Нам, чернорабочим космоса, не до этого. И на нашем уровне на
самом деле царит взаимовыручка и взаимопомощь.
Сигнал о получении почты. Нет, не от Ларисы. Земля предупреждает
о маневре разворота. Легкий холодок пробегает по спине - не раскусили
ли меня психологи? Тимур - он зубоскал, но дело знает. На всякий случай
квитирую нейтральным "Принял".
Разворот - это как экватор на море. Половина дистанции. Шел с
ускорением, теперь пойду с торможением. Обычно для разворота гасят главный
ходовой, отрабатывают маневровыми разворот на сто восемьдесят и вновь
врубают ходовой. Десять минут невесомости. Почти. Слабенькая центробежка
