Манихейская секта, нашедшая свое последнее прибежище в горах Синьцзяна, была глубокими корнями связана с учением Зороастра и приобщена ко многим тайнам огнепоклонников. Лу-гун был еще совсем молод, когда довелось ему на правах послушника сопровождать трех манихейских старшин в далекое памирское ущелье. Его не пустили в пещеру, и лишь спустя много лет он узнал, что за тайну хранят в ней последние огнепоклонники. Но смысл этой тайны так и остался ему неясен. Почему бессмертие - зло? Да не все ли равно! Уж если охота это изведать царице, так пусть и испытывает все на собственной шкуре.
Потому-то и согласился Лу-гун провести монгольский отряд по тайным тропам Памира. Он сам придумал и разработал до мельчайших деталей дьявольский план проникновения в зороастрийское убежище, и Эргэнэ по достоинству оценила замысел хитрого китайца. Ему было дано все необходимое, предоставлены самые опытные сокольничие, а с юга, из улуса великого хана, доставлена якобы для потехи царского двора клетка с обезьянами, которых Лу-гун выдрессировал сам. Но разъяренный поток, обрушившийся из недр памирской пещеры на незваных гостей, навсегда похоронил в клокочущих водоворотах и монгольский отряд, и все тщательно разработанные планы, и страстные надежды властительницы Центральной Азии обрести вечную молодость и бессмертие. Огнепоклонники предпочли погибнуть, нежели выдать тщательно оберегаемую тайну в чужие руки...
Солнце ушло за гору, и на ущелье наползла тяжелая зябкая тень. Сытые, накормленные до отвала яки резво семенили размеренной трусцой, с глухим призвуком цокая по камням неподкованными копытами. Лу-гун ехал первым, за ним чуть сзади следовал Альбрехт Рох. Два человека, разделенные языком, культурой, мировоззрением и связанные на какое-то время общей судьбой. А впереди в сумерках уходящего дня прорисовывались два мощных обледенелых кряжа, которые, почти вплотную подползая друг к другу, образовывали узкий, точно приоткрытые створки крепостных ворот, выход из загадочного ущелья...
СУМЕРКИ БОГОВ
Керн умолк.
- Но почему же зло? - сорвался наконец вопрос, не дававший мне покоя на протяжении всего чтения.
- А что такое бессмертие? - последовал встречный вопрос,
- Ну это невозможность умереть, непрерывное долголетие, - не слишком вразумительно ответил я.
- Вот именно - невозможность умереть, но только естественной смертью. А как по-вашему: убережет бессмертие от убийства или несчастного случая? Нет, конечно. Искусство управлять процессами старения или умение омолаживать организм не застраховывает от насильственной смерти. Можно утонуть в море, быть убитым камнем, застреленным или зарубленным - тут уж омоложение бесполезно. Кроме того, чтобы долголетие продолжалось непрерывно, его нужно постоянно продлевать. Но вот человек, завладев эликсиром бессмертия, становится богом...
- Богом?
- Конечно, богом. А как же еще именоваться тем, кто обретал бессмертие? Только хорошенько продумайте, что это за боги. Вспомните богов Древней Греции. Разве напоминают хоть чем эти боги абстрактных, космически-бестелесных существ позднейших религий? Античные боги наделены всеми человеческими недостатками и слабостями. Как и люди, они пили и ели, любили и страдали, завидовали и ненавидели, враждовали друг с другом. К тому же они и умирали. Еще при жизни Цицерона на Крите показывали могилу Зевса.
- Но при чем тут Зевс? У Альбрехта Роха о нем ни слова.
- Смотря как читать, - невозмутимо продолжал Керн. - Латинское слово "деус" ("бог") в рукописи Альбрехта Роха (как и греческое "теос", от которого, кстати, ведет начало русское слово "отец") происходит от общего древнеарийского корня "дэв". Дэвы, или дивы, это знает любой ребенок, излюбленные образы восточных сказок, легенд и мифов, где они предстают кровожадными чудищами, кошмарными чертями-оборотнями. Такими же они выступают и в древнеиранской мифологии. Но что поразительно и на первый взгляд парадоксально: а соседней с Ираном Индии кровожадные дивы почитались в древности как духи добра и света - дэвы. Кстати, о Зевсе. Вам не известно, сколько имен насчитывалось в древности у Зевса? Три, пять, даже восемь - вот сколько! И Зевс, и Дзевс, и Дзас, и Дзен, и Дей; и Ден, и Див. Обратите внимание на это последнее, очень прелюбопытное и далеко не случайное имя Див. И в Древней Персии дивы: поначалу почитались как добрые боги, заступники и покровители людей. (Между прочим, в русском языке словосочетание "диво дивное" также обозначает нечто прекрасное и необыкновенное") Но вот явился пророк Зороастр и проклял прежних богов дэвов, обвинив их в обмане человеческого рода. "Проклинаю дэвов, - вот кредо огнепоклонников. - Исповедую себя зороастрийцем, врагом дэвов. Отрекаюсь от сообщества с мерзкими, вредоносными, злокозненными дэвами, самыми лживыми, самыми вредными из всех существ. Отрекаюсь в мыслях, словах и знамениях". Почему же люди возвеличивали одних богов и проклинали других? Потому что сами боги не стоили почитания и поклонения. К чему может привести неограниченное продление такого существования, когда непрерывное долголетие направлено не на развитие интеллектуальных потенций, не на постоянное обогащение знаний, а на продление чувственных удовольствий и накопление предметов роскоши, как это было у древних богов и легендарных царей?
А вот к чему: вместо вечной блаженной жизни несколько веков относительного покоя, а затем психическая Депрессия и умственная деградация, постепенная утрата человеческих качеств, безумие и возврат к животным инстинктам. В тех, в ком древние люди знали могучих самоуверенных богов, последующие поколения видели только диких оборотней-дэвов, с которыми приходилось непрерывно бороться. И находились смельчаки: они смело вступали в единоборство и побеждали в жестоких битвах с кровожадными чудищами. Возьмите "Шахнаме" - старик Фирдоуси сохранил для нас имена многих древних воителей.
Но вот герой, победивший дэва, проникал в логово чудовища в обнаруживал там напиток, дарующий силу и бессмертие. Мог ли кто равнодушно пройти мимо такого трофея? Мог ли кто устоять перед искушением отведать эликсира бессмертия? И герой осушал чашу с коварным зельем, останавливая смерть и становясь царем или богом. Проходило несколько столетий, и все повторялось сначала: разум постепенно угасал, мудрец превращался в безумца, пророк - в людоеда, бог - в демона. Пролетали тысячелетия. Как день и ночь, сменялись поколения людей. Лишь бессмертные не ведали течения времени. Между ними разгоралась ужасная борьба за власть, за единоличное обладание чудодейственным эликсиром. Великая битва олимпийцев и титанов в "Теогонии", орлинооких Асов и великанов Гримтурсенов в "Эдде", старших и младших богов у шумерийцев и вавилонян, астрой и дэвов в индоиранской мифологии - все это лишь слабый отголосок далекого прошлого, запечатлевшегося в памяти людей.
