Нет, теперь он не бросил бы онкилонов, даже если бы представилась возможность уйти одному.
Ведь онкилоны безгранично верили в его доброту и могущество. По существу, они были детьми и доверяли ему, как дети доверяют взрослому.
Мог ли он теперь отступиться от них, оставить на произвол судьбы? Мог ли отказаться от единоборства с Маук?..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ЗАВЕЩАНИЕ ГОРЮНОВА
Группа зевак сидит на корточках перед входом в пещеру. С напряженным любопытством они смотрят на вход, задернутый меховой шкурой.
Рау вытягивает шею, поднимается на цыпочки, пробует заглянуть внутрь, колеблется. Каждый раз, когда он делает движение к пещере, оттуда вылетают осколки камня, и он поспешно отскакивает.
Онкилоны возбужденно переговариваются:
— Что делал Горюн?
— Ходил по горам, собирал камни.
— Новое колдовство?
Нерхо, стоящий среди зевак, пожимает плечами. Несмотря на то, что он признанный друг Горюна, Нерхо так же мало осведомлен, как и все, и очень обижен этим.
— Никого не пускает к себе. Не пускает даже меня.
Рау, которого просто сводят судороги от любопытства, выталкивает вперед Кеюлькана.
— Пусть пойдет Кеюлькан. Он любит Кеюлькана больше всех.
Много лет назад Кеюлькан, сын Нерхо, был в числе мальчиков, обреченных в жертву Маук. Сейчас это подросток, хорошо сложенный, широкоплечий, с очень живым, открытым лицом и порывистыми движениями.
Откинув шкуру, прикрывающую вход, он быстрс входит в жилище Горюнова.
Посреди пещеры возвышается груда осколков. Здесь есть кремний, есть обсидиан, кварц. Но Горюнов, повернувшись спиной к бесполезным камням, рисует что-то на земле. Он погружен в такую задумчивость, что не слышит шагов Кеюлькана.
Некоторое время Кеюлькан стоит неподвижно, с детским любопытством следя за тем, как Горюнов, бормоча непонятное, рисует, стирает, снова рисует. Но что же это? Кеюлькан вытянул шею. Показалось или на самом деле это запретные очертания птицы? Горюнов оглянулся, поспешно стер рисунок, встал.
— Я ждал тебя, Кеюлькан.
Он плотнее задернул шкуру у входа, вернулся на свое место, сказал вполголоса:
— Нужна твоя помощь.
Кеюлькан нетерпеливо подался вперед.
— Я собираюсь на охоту, — продолжает Горюнов. — Она опасна.
— Я с тобой.
— Нельзя.
— Я понесу твой лук.
— Нет, я пойду без лука.
— Тогда топор.
— Я не возьму топор.
Кеюлькан недоверчиво усмехнулся.
— Охота не на зверя, — коротко поясняет Горюнов, — Охота за камнем!
Рука Кеюлькана крепко сжимает рукоять кинжала— он догяпывается, о каком камне идет речь.
— Представь, я умер. Меня нет…
Кеюлькан отрицательно качает головой, не спуская с Горюнова глаз.
— Но я также могу умереть, как и все. Если умру, сохрани этот бивень. Это очень важно, Кеюлькан!
— Зачем он?
— Я сумею после смерти говорить с другими людьми, — просто отвечает Горюнов.
Кеюлькан широко раскрытыми глазами смотрит на бивень. Нет предела могуществу Горюна!
— Закопай его в надежном месте, которое я тебе указывал, навали камни, чтобы легко было найти потом.
Кеюлькан старается не упустить ничего.
— Кто должен его найти?
— Не знаю. Когда-нибудь за ним приедут. Разыщут остров, разроют курган из камней. К тому времени, Кеюлькан, остров будет пуст. На нем не будет ни лесов, ни озер, ни людей. Туман, висевший над ним, рассеется. И люди, проходящие мимо на больших лодках, увидят его и подойдут к нему. Кто же расскажет им О нас? О Кеюлькане? О Нерхо? О Маук?
Кеюлькан встал, сказал решительно:
— Я сделаю, Горюн.
— Хорошо, Кеюлькан.
Мальчик вышел из пещеры. Зеваки бросились к нему.
— Ну!
Лицо Кеюлькана непроницаемо:
— Молчал, сердился на меня…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ У ПОДНОЖИЯ СВЯЩЕННОГО КАМНЯ
Догорают уголья костра. Похоже, будто засыпающий зверь лениво жмурят светящиеся во тьме глаза. Видны фигуры лежащих вповалку онкилонов.
Со шкур в углу поднимается человек. Очень медленно и осторожно переступает через спящих и зажигает факел от костра. Это Горюнов.
Приблизил факел к лицу Нерхо. Тот спит, раскинув мускулистые руки, спокойно, мерно дыша. Рядом — его изделия: полуобработанный камень, недоконченные гарпуны, наконечники для копий.
Кто-то заворочался во сне. Горюнов замер прислушиваясь. Нет, почудилось.
Освещая себе дорогу факелом, он углубляется в коридор, стены которого украшены магической росписью.
Быстро сменяются, проплывая по стене, картины первобытной охоты. Горюнов идет, почти не останавливаясь. Над ним возникает то ветвистый рог убегающего оленя, то горбатая спина кабана со вздыбленной шерстью. Пятно света чуть задевает их и скользит дальше.
В перспективе длинного мрачного коридора удаляется, раскачиваясь, огонек. Остановился. Подняв факел, Горюнов рассматривает рисунки. Высоко на стене — черное распластанное крыло.
Если бы краска сохранилась лучше, а камень не потрескался так! Этот нарост над крылом, рядом с хищной головой… Не может быть, чтобы художник приделал его случайно. Горюнов мысленно продолжает незаконченный штрих, дорисовывает изображение птицы. Да, получается голова. Вторая голова! Догадка об этом появилась у Горюнова недавно. Но если догадка верна, то все мгновенно становится на свое место. Заполняются пробелы в истории онкилонов. Понятным делается, почему зловещая птица была обнаружена другими исследователями — предшественниками Горюнова — также в мифологии тунгусов, остяков и якутов. Находится объяснение и для непонятных слов мифа: «Догнала в сопровождении мертвых».
И главное — сейчас это важнее всех других открытий — на острове есть железо. На острове должно быть железо!
Свет факела уперся в стену. Груда беспорядочно набросанных камней. Тупик? Нет. Здесь должен быть выход. Он был раньше. Потом онкилоны завалили его камнями.
С лихорадочной поспешностью Горюнов расшвыривает камни, расчищая себе путь.
В просвете между камнями открылось ущелье. Клубясь, ползут струи дыма из расщелин. Впереди — и очень близко — знакомые очертания скалы.
Итак, первая часть гипотезы оправдалась. Коридор с магическими рисунками вывел Горюнова, как он и ожидал, на дно ущелья, к самому подножию Птицы-Камня.
Почти над ухом послышалось прерывистое дыхание. Преследователь. Кто же это? Ну, в бой! Поединок ради железа на самом пороге тайны!
Горюнов поднимает факел над головой. Совсем рядом из-за камня поднимается во весь рост Кеюлькан.
