Вид оружия, со ствола которого капала кровь, и даже свисал какой-то лоскут, подействовал отрезвляюще. Картазаев как чувствовал, захватил на вечеринку П-90, вес почти под килограмм. Не повезло бойцу, без предупреждения засветили по носу этакой болванкой.
— Ты, что, полковник, совсем охренел? Под трибунал захотел? Тебя ж посадят! — взревел здоровяк.
— А тебя закопают. И зубы мне не заговаривай, к оружию не тянись, не успеешь! — предупредил Картазаев, предотвращая всякие поползновения.
— Слышал, что ты вообще без башни, сейчас убедился, — проговорил здоровяк.
— Рад за тебя. А теперь забирай своего дружка и вали отсюда.
— Здесь слишком много глаз и ушей. Но мы ведь встретимся с тобой, полковник? — он мотнул головой в сторону. — Там нам никто не помешает.
Подобрав коллегу, здоровяк вышел, едва не оторвав полог палатки, и Картазаев, отправляя оружие в карман галифе, позволил себе оглянуться.
Первое, с чем он столкнулся, были гневные глаза Марии.
— Вы даже хуже, чем я о вас думала! — воскликнула она. — Немедленно проводите меня домой!
"Шмеля" готовили к полету ранним утром. Солдаты заправляли и смазывали БПЛА (беспилотный летательный аппарат) и подкручивали детали, которые могли ослабнуть за время транспортировки.
Чтобы не стоять у работающих над душой, Картазаев отошел в сторонку и присел под старой засохшей сосной с огромным дуплом. Видно когда-то давно в дерево ударила молния и убила его. На коре сохранились застарелые угли.
Со времени памятных танцев минула неделя, и с тех пор он с Марией не виделся.
Проводив ее до палатки, он взял девушку за руку, но она тотчас высвободила ее. Вопрос о поцелуе отпал сам собой. Картазаев хотел попросить ее посидеть с ним еще, до боли не хотелось возвращаться в надоевшую избушку.
Девушка не дала ему и этой возможности, отстранилась и сказала довольно спокойным голосом:
— Пока мы шли, они все время следили за нами, но я теперь за вас не опасаюсь. Вы ведь неуязвимы.
— Во-первых, я не неуязвим, хотя хорошо бы, — возразил Картазаев. — Во-вторых, это не они, а Мошонкин. Мошонкин! — крикнул он.
— Чего? — раздалось в ответ, но десантник из вежливости не стал подходить.
— Ты чего за мной увязался?
— Я ж за вас отвечаю.
— А я уж думал, что ты домой один боишься идти.
— Обижаете, Владимир Петрович.
Картазаев заметил, что Маша улыбается, и сказал:
— Ладно, сейчас идем. Покури пока.
— А я думал, вы ночевать останетесь.
— Еще чего! — громко возмутилась девушка.
Сейчас, наблюдая за подготовкой БПЛА, Картазаев понял, как же ему захотелось тогда обнять Машу. Прижать ее к себе, теплую, податливую, почувствовать, как ее груди упираются ему в грудь.
Когда она уходила, то спросила:
— А как вы узнали мое имя, если не секрет?
— Не люблю секретов, — признался Картазаев. — У вас же визитка на халате приколота.
— Ночь же была. Тем более, я от вас далеко находилась.
Картазаев пожал плечами.
— Зрение у Владимира Петровича хорошее, — опять раздался из темноты голос Мошонкина.
— Я ж тебе сказал, покури!
— А я уж покурил. Целых две сигареты.
— А ты еще покури.
— Слушаюсь.
— Курить вредно, Минздрав предупреждает, — возразила Маша. — Идите себе. До свидания.
— До свидания? — спросил Картазаев. — Вы хотите, чтобы я пришел?
— Можно подумать, вы у меня разрешения спросите? — улыбнулась она. — Только в следующий раз приходите без своего секретаря.
Боже, какая у нее оказалась улыбка. Картазаев у разбитой сосны мечтательно прикрыл глаза.
Пухлые губки девушки становились еще более пухлыми, превращаясь в расцветшую розочку.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться? — над ним возвышался капитан Столетов, командир разведроты. — "Шмель" к запуску готов.
Хоть Картазаев и не носил погон, только камуфляж, но после стычки со спецназовцами, слухи о которой усиленно тиражировались, и Картазаев подозревал, что не без помощи Мошонкина, когда самый здоровый из них назвал его полковником, к нему только так и обращались.
Картазаев поднялся и пошел уточнять маршрут.
Парой дней раньше, чтобы не подвергать опасности пилотов, было решено подключить к операции космические спутники из состава военно-космических сил.
Подключили на свою голову.
Поначалу все шло чудесно. "Метеор-968",запущенный еще в прошлом веке и благополучно функционирующий над Англией, снялся с многолетней орбиты и завис над Уралом.
В ЦУП в Москву, а уже оттуда в штаб Кордона потекли цветные снимки мертвого города.
На химзаводе из продолжавшего некоторое время работать по инерции цеха готовой продукции вытекло и застыло целое озеро каучука. На ЗЯБе неделю горел склад горюче-смазочных материалов, и было замечено несколько взрывов перегревшихся печей, служащих для переплавки ликвидируемых ракет.
В городе было замечено несколько незначительных пожаров: горели отдельные квартиры и дома.
Постепенно и взрывы и пожары сошли на нет. По прибрежной акватории ветер гонял бесхозные корабли. Когда они оказывались в опасной близости от границ Вольда, их топили с вертолетов противотанковыми управляемыми снарядами (ПТУРС).
Пользуясь брешами в Кордоне, в город просочились группы мародеров. Некоторое время они передвигались по улицам, грабя магазины, пока не заснули и не умерли.
Клиническая картина напоминала Первоапрельск как две капли. Вольд, одним словом. Полный.
Космическая разведка исправно функционировала, но только до тех пор, пока искатели фотокамер не достигли зоны отдыха, где располагались стадионы, корты, бассейны и крупнейший в Европе Дворец спорта.
В этом месте изображения заметались, затуманились, а потом и вовсе пропали. Как и сам спутник.
В ЦУПе объяснили, что из-за ветхости спутника, он мог потерять орбиту, опасно сблизиться с Землей, и быть ликвидированным системой самоуничтожения.
Картазаев ничего не стал уточнять. Просто почувствовал нутром-оно.
Причины возникновения первого и второго Вольдов остались невыясненными, но эпицентр, судя по данным, обнаружился у обоих.
Замдиректора ФСБ Серегин Дмитрий Анатольевич, напрямую возглавляющий оперативно-поисковое управление (ОПУ), был бы доволен.
Сотрудник ОПУ должен быть готов ко всему. Даже к тому, что об ОПУ директор ФСБ лишь информирован. Информирован и не более того. Отдавать распоряжения уполномочен только Серегин либо лично Верховный.
Теория глобальной безопасности (ТГБ) пришлась Картазаеву по душе. Несколько лет назад, возглавляя секретную государственную комиссию, он понял, что в мире происходит что-то не то.
