— Надо поискать другой способ.
Эйлис отстранилась и снова принялась меня дубасить, причем довольно сильно.
— Тебе просто все равно! Все равно! — Теперь она на меня шипела. Не кричала (а вдруг проклятые роботы услышат), но кричать ей хотелось, звук нарастал в ней и выходил судорожными всхлипами и резкими выдохами. Она заглянула мне глубоко в глаза, надеясь, что-то выискивая.
Что бы она ни искала, она этого не нашла. Развернувшись, она с прямой, напряженной спиной двинулась широким шагом назад; распустившиеся волосы летели за ней; ее рубашка единственным желтым пятном маячила в зелени и серости, в черноте и бурости леса.
Мне следовало бы броситься за ней. Но я едва сдерживал смех и боялся, что Эйлис заметит это.
И вот, пока она, размахивая руками, шагала по проселку, я стоял, стараясь справиться с эмоциями. У подъездной дорожки она резко повернула влево и продолжала идти, направляясь к крыльцу и входной двери. Я не терял ее из вида, но догнать и перехватить не пытался. Она выглядела прекрасной, грозной и храброй перед лицом собственной глупости.
Один робот скользнул перед ней, силуэт его приземистого тельца различить было трудно. Еще один как будто поплыл к ней, его фигура просматривалась лучше, так как он двигался на фоне зеленой изгороди, украшенной мелкими звездочками белых цветов.
Стряхнув оцепенение, я бросился за Эйлис, размахивая руками над головой: пусть робоохранники решат, что я опаснее своей взбалмошной подруги.
Меня они проигнорировали.
Красные линии избороздили джинсы Эйлис, располовинили колени, голени, бедра.
Я бежал что было сил, страх заставил меня забыть о границе участка.
Эйлис поставила ногу на ступеньку крыльца и дернулась, потом рухнула, длинные волосы занавесили лицо. Я был уже почти рядом, когда меня встряхнул разряд шокера. Губы мои онемели, не дав вырваться проклятью. Я превратился в желе, упал в нескольких ярдах от Эйлис, не сумев дотянуться до нее. Я не потерял сознания, но мозги мои превратились в кашу, и тело не хотело двигаться, как я его ни понукал.
Робоохранники отодвинулись на почтительное расстояние.
Дверь открылась.
Некто серебристый в джинсах и рубашке-поло наклонился, уставился на Эйлис с любопытством.
Робоохранники разлетелись, очевидно, вернулись к защите дома.
Сев, Эйлис посмотрела роботу в глаза, похожие на диафрагмы небольших камер, установленных в глазницах и снабженных веками без ресниц. С нашего балкона третьего этажа эти глаза казались почти человеческими, но вблизи было ясно: эмоции у роботов выражаются через неприметные изменения формы гладкого серебристого лица. Роботов сейчас производят с кожей телесного цвета и розовыми щеками, со светлыми, или темными, или даже седыми волосами, но тот, кто выбирал механизмы для этого дома, предпочитал, чтобы они выглядели как персонажи научной фантастики. Я видел таких, вот только на шоу они казались совсем нереальными — возможно, потому что люди в плохо сидящих костюмах продавали их, как холодильники.
А вот этот был очень даже реальным и к тому же властным.
— Вы вторглись на чужую территорию, — веско заявил он и посмотрел на меня, словно убеждаясь: я знаю, что вторгся.
Я согласно кивнул.
— Простите. Мы соседи.
— Да. — Он перевел камеры на Эйлис. — Мы видели, что вы за нами наблюдаете. Вот почему Джилли приказала служебным роботам вас не убивать.
Какая добрая Джилли!
Я с трудом сел, завел под себя руки, подогнул колени, заметив, что у меня болит спина.
— Так вашу маленькую девочку зовут Джилли? — спросила Эйлис.
— Джилли — глава нашей службы безопасности. Я Роберто.
Мне удалось не расхохотаться. Я встал.
— Приятно познакомиться. — Невзирая на то что он был машиной, его авторитет казался абсолютным.
— Мы пришли в гости. Девочке, которая тут живет, наверное, нужны друзья.
В награду я получил нежный взгляд Эйлис, которая взяла меня за руку, а еще сделала полшага, необходимых, чтобы все выглядело естественно. Мужчина и его подруга стоят на отвоеванной пяди земли в борьбе за тепло и человечность для одной маленькой девочки.
Роберто тоже стоял, сверкающий, на полголовы выше меня, на целую голову выше Эйлис. Робот словно собирался с духом, или, может, правильнее было сказать — перестраивался, будто на параде принимал стойку вольно. Ни тени обвинения не прозвучало в тщательно отмодулированном голосе, когда он произнес:
— Вы говорите о друзьях-людях, надо полагать?
Я был явно не в своей лиге.
— Мы знаем, что о ней хорошо заботятся, — промямлил я.
Эйлис очень и очень чувствительно наступила мне на ногу.
— Можно нам с ней познакомиться? Пожалуйста!
— Через три часа она закончит уроки. Хотите прийти к этому времени на чай?
— Э… Конечно.
Эйлис сошла с моей ноги.
— Спасибо, Роберто. Мы очень ценим ваше приглашение.
Рука об руку мы прошли по подъездной дорожке, робоохранник — сланцевого цвета мазок размером с небольшую собачку, медленно вращавшийся под темно-зеленым кустом рододендрона, — нас словно не заметил.
К себе в дом мы вошли через дверь гаража. Я посмотрел на поддон робовсячины в разной степени разобранности. Эйлис чмокнула меня в щеку.
— Пойду подготовлюсь. Не хочешь поискать рабочий пылесос?
Я удивленно моргнул.
— Конечно.
У меня ушел почти час, чтобы освободить три робопылесоса, протестировать их и решить, у какого есть реальный шанс очистить пол. Тот, который я в конечном итоге выбрал, был не современным и не серебристым, а, скорее, напоминал отполированный деревянный бугорок на резиновых ножках и с длинной царапиной вдоль спины, оставшейся с тех пор, как он врезался в стену так, что опрокинул на себя стеклянную вазу с полки. Присев на корточки, я потер знакомую спинку, разговаривая с чертовой штуковиной, словно с собакой:
— Что, на добрых пять-шесть поколений отстаешь от соседских, да? Тот, серебристый, может, и лучше всех, но ты мне нравишься.
Он не ответил.
Я отнес его по лестнице наверх, пятнадцать фунтов робомассы под мышкой. Когда я открыл дверь, запах теплой патоки сразу поднял мне настроение. Осторожно опуская пылесос на пол, я заметил, что в поблескивающей кухне он выглядит еще более стареньким и побитым, чем в гараже. Похлопав робота по спинке, я выпрямился и обнял Эйлис за чудный животик, поцеловал ее в макушку.
— Спасибо Джилли: она оставила нас в живых, чтобы ты испекла мне печенье.
Эйлис отмахнулась от меня кухонным полотенцем.
— Печенье для девочки. Охранники знали, что мы соседи. Мы ведь могли прийти взять взаймы чашку сахара, так? Они же не собирались нас пристрелить.
