С десяток минут люди тискали друг друга в объятиях, жали руки, хлопали по спинам, прежде чем первый вал радости спал. А затем они всей толпой направились вглубь подвала, в зал Одинокой свечи, предварительно подав сигнал, приводящий в движение бетонную плиту, отрезающую подвал от внешнего мира. Обитатели подземелья были очень довольны, видя, как округлились глаза гостей при виде приведенного в действие механизма.
А затем было продолжение церемонии встречи, только теперь в обнимании, похлопывании и забрасывании гостей вопросами, принимало участие ранее не задействованное население подвального мирка.
Когда страсти улеглись, люди собрались на совет, чтобы обсудить планы на будущее. В тесном убежище неделя прошла неоднозначно. С одной стороны, скученность людей была только во благо, не было страха. Какой может быть страх, когда плечом ощущаешь плечо соседа, или соседки, и не только плечо, что приятнее вдвойне. Когда разговоры не смолкают ни на миг, а рядом то и дело слышится смех людей, смеющихся над рассказами доморощенного балагура-затейника, или сказителя анекдотов, знающего их бесчисленное множество. С другой стороны, подобная скученность имела и отрицательные моменты, которые перевешивали все положительные. В тесном убежище душно и жарко, система вентилирования помещения работает с предельной нагрузкой, едва справляясь с возложенной на нее задачей. А еще чужие плечи и тела, на которые постоянно натыкаешься в тесноте убежища. Не прекращающиеся ни на миг разговоры, когда так хочется спать. А если удастся уснуть, взрыв нечеловеческого хохота, как апофеоз очередного анекдота, обязательно разбудит человека, сделав его дерганным и злым.
И так целую неделю. Люди стали очень нервными. Ссоры и стычки вспыхивали тем чаще, чем дольше продолжалось подземное сидение. И ссорились зачастую не малознакомые люди, случайно оказавшиеся рядом, а близкие родственники.
Напряжение достигло апогея и требовало разрядки. Некоторые горячие головы предлагали совершить вылазку во внешний мир еще накануне, когда все вокруг грохотало и тряслось.
Сегодняшнего дня люди ждали с нетерпением. Не было споров, кому идти, кому остаться. Пошли все, кому было невмоготу, у кого комом в горле стояло недельное сидение. Поэтому гости и были такими шумными и многочисленными, слишком многих проведенная в убежище неделя достала сверх меры.
Чрезмерная скученность гораздо хуже, чем малолюдье, и поэтому гости без колебаний согласились на предложение переселить часть людей из переполненного убежища в подвал. На время, что понадобится для того, чтобы тщательно исследовать внешний мир, на предмет его возможной опасности. Если внешний мир окажется миролюбивым, или безразличным к людям, можно будет возвратиться в квартиры и спокойно зажить там, постепенно свыкаясь с окружающим миром.
Тепло попрощавшись со вновь обретенными друзьями и обо всем договорившись, гости отправились в обратный путь.
Но, едва за ними опустилась бетонная плита, перекрывающая доступ в подвал, раздался чей-то дикий вопль, проникший даже через полуметровую бетонную преграду, отчаянно высокой нотой резанув по ушам. А вслед за безумным криком, преисполненным ужаса и боли, пришли новые звуки. Множество людей в отчаянии замолотили руками и ногами, прикладами карабинов в бетонную стену, отрезавшую им дорогу в безопасную глубь подвала. Вторя отчаянным ударам в дверь, судорожно закашляли карабины.
Вот только стрелков было ничтожно мало по сравнению с множеством людей, отчаянно молотящих бетонную преграду, словно намереваясь сокрушить ее силой кулаков и прикладов. Слишком много народу отправилось в вылазку в неизвестный мир, слишком многие восприняли это, как увеселительную прогулку. Способ развлечься после духоты и скученности убежища, не рассчитанного на длительное пребывание в нем большого количества людей. Слишком много оказалось в этой компании случайных людей, место которым у телевизора с вязанием в руках, а не с карабином во враждебном мире. Не привычны ухоженные, покрытые лаком ногти к оружию, которое они прихватили с собой скорее для проформы, а не потому, что умели с ним обращаться. Большей части этих туристов больше подошли бы дамские сумочки, нежели оружие. В обычной жизни, эти дамочки, завитые и надушенные, ухоженные, следящие за руками, телом, цветом кожи, как зеницу ока берегут свои наманикюренные и накрашенные ноготки. Но, случаются в жизни моменты, когда все это становится ненужным, когда все приносится в жертву ради спасения жизни.
Вот и сейчас. Когда мужчины, не потерявшие голову от увиденного, пустили в ход оружие, сопровождавшие их дамы пустили в ход ноги, которые они так любят раздвигать при каждом удобном случае, и ноготки, которыми обожают царапать партнеров в порыве страсти. Женские ручки, что есть силы, колотили в бетонную стену, а накрашенные ноготки царапали ее, словно пытаясь проколупать своей хозяйке лазейку в безопасный мир. Туфли на шпильках, ломая каблуки, забарабанили с силой, которую может придать лишь животный страх.
Грохот был такой, что не мог остаться незамеченным жителями подземного мирка, не успевшим отойти далеко. И предсмертный вопль, вряд ли мог остаться незамеченным для чьих-либо ушей, даже если они оказались упрятаны глубоко под землей.
Не прошло и минуты после ухода, как гости вновь оказались в подвале, с ужасом глядя на опустившуюся за ними бетонную стену, словно опасаясь за ее прочность, что она не выдержит натиск того страшного, что осталось по ту сторону стены. Они уже ничем не напоминали тех веселых и беззаботных людей, что были здесь еще минуту назад. Лица их были серы, перекошены от ужаса пережитого совсем недавно, тела дрожали мелкой нервной дрожью. И чем симпатичнее оказывалось создание, тем отчетливее читался ужас на прекрасном лице, тем сильнее сотрясала дрожь ухоженное тело.
Несколько бесконечно долгих минут в подвале стояла тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием пришельцев, дышащих так тяжело, словно от спасения их отделяла не пара метров, а километровая дистанция, которую они пробежали, на пределе своих возможностей. И лишь успокоившись, и переведя дух, они смогли внятно рассказать людям, выжидающе уставившимся на них, о случившейся по ту сторону бетонной стены, трагедии.
Идущий первым Хлыстов Иван, открыл дверь, ведущую из подъезда на улицу, и сделал шаг вперед, оказавшийся роковым. Едва он переступил порог, как на него набросилась какая-то зубастая тварь, кошмарные челюсти сомкнулись на шее несчастного. И в тот же миг в подъезде началась паника. Масса народу, по преимуществу состоявшая из женщин, сломя голову кинулась по ступенькам вниз, в подвал, в спасительный полумрак, где вокруг родные лица, и нет чудовищ убивающих человека одним прикосновением кошмарных челюстей.
