Теперь роман раскрутился. Теперь каждым абзацем можно кончать роман. В творчестве всё как в жизни. Живи, точно этот день - последний в твоей жизни, учат раввины. Пиши так, чтобы после этой записи можно было умереть со спокойной душой. После совершенной мысли больше ничего не должно быть. Но есть, идет, торопится. Приходит на микрометр больше, чем в предыдущем круге совершенства...
Господи, ведь ещё почти ничего не сказано. Я писал эту шутку полтора-два дня. Разве это срок для тюрьмы? У каждого свой тайный инструмент. Мы им орудуем во внутреннем нашем пространстве. Поэт есть "затерявшаяся в стоге сена иголка"... и никто его не откроет, если вот какой-нибудь сядет с женщиной помечтать и наколется в ужасе на нее. Но вот сожгли стог, и иголка блестит на пепле... Мы проявляемся в конце света, когда сожгутся стога...
Несмотря на миллион недостатков, у машины всё-таки есть преимущество перед живым: её можно включить по желанию, чего не скажешь о человеке. Включи, попробуй, совесть, если нема... Итак, Беппо нажал на кнопку стереомистериоскопа: Я тебя увидел через лупу; - какие письмена, какие лица...
Религии сан-йоханцев
Увы, предстоит нам встретиться ещё раз с ясновидящей в перевоплощениях, здесь будет косвенно затронута её персона или остатки персоны, поэтому необходимо дать имя этим крохам человеческим, для краткости, т.е. с той целью, с которой вообще даются имена. Но стоит ли ломать головы, когда сами заключенные за глаза метко окрестили ясновидящую с трансцендентальными идеями Недотрогой. Итак:
Однажды в тюрьме Недотрога родила. Никто не видел, чтобы она была беременна или входила в контакт с мужчиной, поэтому мнения сан-йоханцев разделились: местный оккультист неопределенной расы Цицедрон рассказывал сан-йоханцам, что пять тысяч лет назад в Индии таким же таинственным образом родился Кришна, великий реформатор брахманизма. Материалистически мыслящие полагали... но и тут мнения разделялись: одни считали, Недотрога села в бане и забеременела таким образом. Версия эта, впрочем, была дикой, и мало кто верил в нее, кроме нескольких сексуально-замученных. Ведь согласитесь, в этом было что-то от Сальвадора Дали. Сесть в бане на семя, да ещё в тюрьме.
Но существовала и самая реалистическая версия, и сторонников её было большинство. Считали, что Недотрога - не такая уж недотрога и что как-то раз она здорово обозналась избранником и переспала с ним, отчего и произошел конфуз: дитя, а о нем речь сейчас.
Пит проявил чуть ли не с пеленок способности исцелителя. Исцелялся всякий не то что прикоснувшийся к Питу чмокнуть ангелочка или сменить записанную пеленку, исцелялся всякий, уже входя в комнату. Исцеленные, как заведено, проникались верой, но те, кого Пит не успел исцелить, лихорадочно подыскивали возможного отца. Крайне интересно просвечивать наших ближних с точки зрения тайных грехов, которые они совершают на наших глазах, а потом мы, на манер Недотроги, думаем на каждого: он, нет, не он... Однажды дворовые дико побили несчастное перевоплощение Варравы-мученика, потому что люди думали: вот отец! Этот тоже видит свои предыдущие жизни, и она горазда, отсюда у них и пошел такой ребенок. А дети, как известно, в большинстве случаев выбирают себе подходящих родителей, чтобы хотя бы детство не омрачалось матом и палкой.
Пит с трёх лет начал проповедовать. Люди эгоистичны: пока вы не выветрите всякую дрянь из их пор с помощью парапсихолога, в вас никто не поверит; исцелив лишь самым бесовским образом, получаете верного друга, преданного слугу. Скажем сразу: по своим религиозным убеждениям сан-йоханцы делились на две группы: одни считались прихожанами Церкви Кощунствующего Вора, другие противоположной конгрегации, враждебной к первой, а именно: Церкви Кающегося Вора.
Разумеется, обе группировки считали себя христианами. В Церкви Кощунствующего вора обстановка напоминала старообрядческую церковь России времен Никона. Мрачно, гулко, подозрительно и топорно. Топор над головой хороший импульс к молитве, - так, по-видимому, считал реформатор. По крайней мере, всяк входящий туда впадал в такой страх, что начинал тотчас молиться, чтобы его не убили, не отрубили голову топором.
Церковь Кающегося вора была более светлой, хотя тоже мрачных тонов. Что-то вроде лютеранских храмов Таллина. Верующих в третью христианскую церковь (по типу трёх распятых на Голгофе: Христа и двух воров, одного кающегося на кресте, согласно евангелиям, а другого - кощунствующего), верующих в третью Церковь - Христа-Спасителя - не осталось. Их заморили, затравили, и на месте бывшего собора построили плавательный бассейн для персонала обслуги.
Все мы - воры, крадем у Бога, и нам надо каяться - таково было кредо церковников Кающегося толка. До того, чтобы переместиться на два метра поодаль и податься к истинному Спасителю, было далеко. Одно дело каяться, что ты плох, всю жизнь каяться... даже интересно. Другое - инквизиторская, там расплачиваешься не лицедейскими индульгенциями Покаяния, а собственной кровушкой.
Пит считался апостолом этой церкви. Новоявленным мессией. Григорианцы (у них был шеф - папа Григорий Охлаком или Ахломон, не помню точно), или прихожане Церкви Кощунствующего, не считали себя ворами: "С какой стати мы виноваты в грехе наших предков? Адам согрешил, и пусть сам расплачивается. Наши законы отличаются от древних. Я даже не обязана оплачивать долги своего отца, что говорить об Адаме", - что-то а-ля услышал я однажды на философском диспуте Кощунствующих. Говорила одна модель, лет 60, под американку. "Поэтому фюсис (природа) вора отрицается нами изначально. Но при этом усматривается двуипостасное единство..." Утонченная мораль Кощунствующих сводилась к тому, что они проникались состраданием к самому несчастному из всех трёх распятых. Христос воскрес, поэтому вся сцена с распятием ни что иное, как театр. Кающийся вор попадает в небесное царство. Тут тоже ничего особенного. Но как жаль того несчастного, которого и мука ничему не научила.
Григорий Острослов, тамошний духовный лидер, вещал на паству Кощунствующих: "Ведь не то есть предельное человеческое страдание, крайняя человеческая трагедия, когда человек мученически идет на страдание и смерть, а когда страдания ничему нас не учат. Вот что есть истинная трагедия. Так будем милосердны и проникнемся состраданием к тому третьему несчастному, которому нет и не будет спасения, и поэтому трижды велика его жертва, она абсурдна и поэтому выше всех осмысленных."
"Всякое страдание без цели, без умысла не ниже по духовному уровню, чем абсолютно жертвенное, посвященное Богу, Отцу жизни", - писал Григорий в своих листовках. Его слушала вся Арменика, т.е. Армяно-Америка. Армада стальных-смертных-очищающихся-по телевизору, пока в животе переваривается изюм. Была такая некогда эскадра кораблей испанского короля, потопленная французами или англичанами...
