— Добрый день, Александр, — сказал вдруг один из людей, сухопарый лысый старик в старомодных очках. Очки были без диоптрий, просто затененные. — Коллеги, это он. Бригадир искателей, руководитель разведработ на Тахире. Человек, обнаруживший генератор нуль-коридора и независимо предсказавший местонахождение захоронения.
Саня почувствовал себя лабораторным образцом под пристальным взглядом исследователя-исполина. Это было неприятно и тягостно. Но уж лучше окуляр микроскопа, нежели скальпель, попытался успокоить себя Саня.
Нужно было что-то сделать. Как-то отреагировать на представление очкастого. Поэтому Саня привстал и кивнул головой — ничего умнее придумать не удалось.
— Скажите, Александр, — продолжал тем временем очкастый, — вы не чувствуете в себе каких-либо изменений? За последний год?
— Изменений? — тупо переспросил Саня и покраснел от досады на собственную недогадливость и скудоумие. Ведь намекает же очкастый на что-то, однозначно намекает. Но на что?
— Бригадиром вот недавно сделали, — пробормотал он через несколько секунд. — Не понимаю почему.
— Не понимаете?
— Не понимаю, — беспомощно признался Саня под прицелом десятков обращенных к нему взглядов.
— Мы теряем время, коллеги, — пробасил самый крупный из свайгов, одновременно разворачивая потрясающе красивый гребень на голове. — Предлагаю рассказать ему.
— Поддерживаю, — скрипнул цоофт Онзулиламай, начальник базы.
— Мы тоже за то, чтобы рассказать, — подал голос предводитель азанни.
А'йеши почему-то отмолчались.
— Ну что ж… — вздохнул очкастый. — Алексис, прошу вас.
Человек рядом с очкастым встрепенулся, погладил браслет на руке, словно освежал в памяти какие-то документы, и попытался встать.
— Можно сидя, — сказал очкастый. — К чему официоз?
Саня заметил, что у него за ухом имеется не то нейродатчик, не то универсальный разъем. Дорогая штука, тонкая. Мало кто может себе позволить подобное. Саня пока не мог.
Тот, которого назвали Алексисом, поерзал в кресле, откашлялся и начал:
— Для тех кто не знает: я здесь представляю земной филиал Фонда единого знания. Инспектор Алексис Мауро Брита. Полагаю, что все собравшиеся уже в курсе того, что я сейчас намереваюсь изложить, кроме, собственно, Александра Веселова. Поэтому заранее прошу прощения, если мой рассказ покажется вам скучным или неинтересным.
Мауро Брита сделал паузу, после чего взглянул Сане в лицо.
— Вы, Александр, были одним из первых, кто прошел обнаруженным вами же нуль-коридором…
— Ну, если говорить совсем точно, то первыми были Тахир Плужник и Регина Фрейман, — поправил Саня. — Но они погибли на Табаске. Остальные участники рейда прошли коридором примерно пятнадцатью минутами позже.
— Спасибо, мне и моим коллегам это известно, — невозмутимо отозвался Мауро Брита. — Однако ваша персона в данный момент интересует нас куда больше, чем остальные первопроходцы, как погибшие, так и выжившие. И вот почему.
Сто семнадцать дней назад многие жители Земли и некоторых жилых спутников могли наблюдать странный атмосферный феномен. Выглядел он вот так.
Коснувшись браслета, Мауро Брита вывел в объем изображение. Вывел так, чтобы смотреть было удобно в основном Сане.
Голограмма походила бы на обычный городской пейзаж, снятый в произвольном людском мегаполисе: громады небоскребов, рекламные сполохи, деревья в парке, набережная, закат над рекой. Прохожие. И надо всем этим в небе — лицо Сани Веселова. Прозрачное, но видимое совершенно четко. Лицо в небе делало изображение похожим на обложку фильма или книги. Или на творение непритязательного художника-коллажиста. Состряпать такую голограмму из пары обычных снимков смог бы любой школьник.
— Изображение воочию видели тысячи жителей Волинска; кроме того, оно было заснято и показано в новостях по всей Солнечной системе и много где по доминанте Земли. Оно появлялось дважды (второй раз примерно через четверо суток), оба раза на час сорок семь минут с секундами, после чего бесследно исчезало. Исследования ничего не дали: научники твердят что-то о сложнейшей системе атмосферных линз и дружно уверяют, что существование такой системы невозможно в принципе. Знакомые узнавали вас, Александр. Нам и коллегам (вежливый кивок в сторону очкастого) даже пришлось распустить немало слухов о том, что родственники примерно двух сотен человек также признали в небесном лике кого-то определенного. А теперь взгляните еще на один снимок. — Мауро Брита коснулся браслета. В объеме появился продолговатый цилиндр, в котором Саня без труда узнал генератор нуль-коридора. Он был странно подсвечен и виден совершенно отчетливо. — Глядите внимательно.
Масштаб укрупнился; на левом от Сани краю цилиндра медленно проступило опять же его лицо, словно выточенное из аспидно-черного камня и вправленное в темно-серую обшивку генератора.
— Ваше изображение выглядит объемным, но на самом деле это голограмма, поверхность генератора остается абсолютно гладкой, как и раньше. Судя по рабочим журналам исследовательских групп, появилось оно позже первого атмосферного феномена над Волинском, но однозначно раньше второго. Точное время и сам процесс возникновения голограммы, к сожалению, не зафиксировал никто.
Саня тупо глядел в видеокуб. Происходящее казалось ему не то сном, не то неумелым розыгрышем. Портреты, голограммы, невозможные системы атмосферных линз…
Бред.
— Откровенно говоря, ни один из экспертов не сумел выдвинуть сколько-нибудь осмысленной гипотезы по поводу всего вышеизложенного, — продолжал Мауро Брита. — Несомненно только одно: между вами, Александр, и генератором нуль-коридора установилась какая-то, пока необъяснимая, связь. Как долго она существует, почему возникла, к чему в конце концов приведет — на эти вопросы пока нет ответов. Наиболее здравым пока остается предположение, что исчезнувшие исполины пытаются что-то втолковать нам, нашедшим их изделие. Но что именно?
— Скажите, — спросил вдруг Саня. — А на каком из генераторов появилось мое… изображение? Генераторов ведь два.
— На стартовом. Том, что находится в нашей галактике. Том самом, который вы нашли около года назад.
Секунд двадцать Саня пытался заставить себя думать. Однако мысли в голову лезли самые дурацкие. Например, он подумал, не проявится ли на парном генераторе, финишном, его затылок. Или того хуже — задница.
Затем Саня представил в небе над Волинском исполинскую задницу и ему стало совсем тоскливо.
Неизвестно, до чего бы он в итоге додумался: очкастому явно поступила какая-то новая информация, и Саня отвлекся от бесплодных фантазий. Очкастый с полминуты колдовал над браслетом, потом вставил за ухо иглу транслятора.
«Все-таки разъем», — шевельнулась у Сани одинокая мысль.
А потом очкастый спокойно и очень буднично объявил:
— Коллеги! Пришло сообщение по мгновенной. Над городком Штефан чел Маре, Офелия, имеет место странный атмосферный феномен. Никому это лицо не знакомо?
Над столом возник очередной видеокуб, но в отличие от предыдущих он медленно вращался, дабы все собравшиеся могли взглянуть на содержимое.
Характерный для Офелии синеватый дневной цвет лился на сплошную зелень небольшого городка. Повсюду рос виноград — обычное для Офелии дело, на винограде там просто помешаны. Темно-синее небо, потрясающе красивые облака. И лицо на фоне неба.
— Мне! Мне знакомо! — вырвалось у Сани.
Не то чтобы он пытался что-либо скрыть, но не сдержался — нет. Просто Александр Веселов временно ошалел и утратил обычный стопроцентный контроль над собой. Поплыл по течению, словно управлял его телом и мыслями кто-то другой.
Три десятка разумных существ нескольких рас из высших внимали ему, гостю на этом совещании. Гостю и одновременно экспонату.
— Это лейтенант военно-космических сил Солнечной системы Дариуш Маримуца. Именно он вывез нас с Табаски на парламентерском боте.
3
— Разрешите, господин полковник?
