Все, чем он занимался последние пять лет на Валааме, – это учился жить в мире протистов. С его подачи валаамская община выбрала путь бегства и пассивной адаптации. Люди ушли подальше от врага и начали приспосабливаться к условиям окружающего мира. Даже научились более–менее успешно жить под затянутым облаками небом нового мира. Однако потерпели крах – протисты начали исследовать мир в поисках добычи и наконец нашли ее. Естественно, ведь поиск пищи один из движущих факторов эволюции.
Местные из небоскребов избрали для себя путь борьбы. Научились добывать еду и топливо, устраивали небезуспешные вылазки за ресурсами и вполне эффективно истребляли окружавших их убежище врагов. Однако местные мертвецы также не стояли на месте, и в их серой массе родилось существо, способное противостоять оружию живых. Всего один подстреленный недобиток с подходящим штаммом токсоплазмы начал мутировать и обрастать новой кожей, взамен уничтоженной старой. Уж неизвестно, что дало старт его мутации – перемололи ли его гусеницами транспортера, жгли из огнемета или просто неоднократно расстреливали, неизвестно, сколько месяцев или лет менялось его тело, но в конце концов он стал тем, кто оказался способен прорвать оборону убежища. Причем без особого труда.
Затеяв с мертвецами войну, местные невольно побудили врага измениться и выработать средства защиты против их автоматов и винтовок. И какие бы методы борьбы еще не разработали бы в убежище, какие бы газы не придумали, судя по скорости изменения мертвецов, местные неминуемо проиграют врагу в их гонке вооружений.
Ученые же подошли к вопросу выживания человечества со свойственным им рационализмом. Они хладнокровно оценили шансы людей на выживание и также избрали путь адаптации, только ведомые своей холодной логикой дошли до крайности – они решили слиться с врагом, ассимилироваться с ним. Для них этот путь был приемлем и наиболее разумен. Слова этика, мораль, психология и душа для них лишь абстрактными понятиями. Жизнь и разум важнее. Тело способно успешно существовать и без воспоминаний о прежней личности. Изменения, которые внесут паразиты в их личность, они воспринимали лишь как добровольную амнезию и небольшие когнитивные изменения, которые случаются у больных шизофренией.
Вот только для абсолютного большинства обычных людей избранный учеными способ выживания значил одно – сдаться врагу. Подобный путь, не мог не признать Долин, был вполне разумен, он точно гарантировал выживание и давал слабую надежду, что однажды воспоминания и прежняя личность вернуться. Долин прекрасно понимал китайца, однако согласиться с его методом выживания не мог. Пока в этом суровом мире есть островки живых, пока дышат хотя бы несколько человек, всегда есть надежда, что человечество сумеет пережить пандемию и восстановить свой мир. Но отказаться от борьбы и сдаться значит лишь одно – обязательно проиграть.
Разум, который и стал причиной гибели цивилизации, который так часто совершает ошибки, требовал согласиться и поддержать китайца, однако инстинкты громогласно вопили «нет»! И последние пять лет Долин доверял исключительно им.
Хлопнув себя по коленям, Алексей твердо произнес:
— Не будет никаких новых людей.
Поднявшись, Долин направился к двери, чтобы сообщить остальным своей решение. Сделав пару шагов, протянул руку к дверной ручке, провернул ее, как вдруг заметил вокруг своих пальцев тусклое свечение. Несомненно, это тепло тела. Значит, вот каким видят этот мир зараженные, ухмыльнулся Долин. Интересно, очень интересно…
В следующий миг в голове будто что‑то взорвалось, и картинка мира разлетелась тысячей разноцветных осколков, звенящих оглушительно громко, на одной высокой писклявой ноте. Ноги стали ватными, Долин рухнул на колени, с досадой понимая, что превращение уже началось. Только слишком неожиданно, уже никак не успеть рассказать своим друзьям ни про свое решение, ни предупредить их о грозящей им опасности.
С усилием собрав осколки мира в одну мутную картинку, Долин развернулся и потянулся к лежащему на койке пистолету. Дрожащие пальцы замерли в сантиметрах от рукояти оружия, а после рука безвольно повисла вдоль тела. Последнее, что увидел Долин, это стремительно приближающиеся кафельные плитки пола. Очень жесткие, в момент касания успел подумать он, а затем мир погрузился во тьму.
Мышцы свершавшегося в калачик тела начали подергиваться, спустя несколько секунд оно поднялось и обвело комнату белесыми, словно затянутыми бельмом глазами. Существо, бывшее секунды назад живым человеком, втянуло ноздрями воздух, развернулось к чуть приоткрытой двери и ступая мягко, прижимая к бедру ножны с мачете, вышло в коридор…
Выдавив в рот пасту из тюбика, Савельев покатал во рту вязкую, пресную массу, с усилием проглотил ее и скривился:
— Фу, что за гадость. И вы жрете это уже пять лет?
— Ничего, привыкнешь, – кинула ему Никитина. Выдавив из своего тюбика пасту на пластиковую тарелку, она вилкой принялась перемешивать ее с консервированным горошком. – Главное, не вкус, а количество калорий, баланс белков и углеводов и содержание микроэлементов. В этой пасте есть все, включая витамины.
Савельев исподлобья глянул на женщину. Закончив обустраивать и укреплять комнату–вольер, все, за исключением Долина, собрались на кухне. Однако обстановка за то ли поздним обедом, то ли ранним ужином была далека от дружеской и непринужденной – гости сторонились ученых, даже за столом уселись напротив них. А Швец так и вообще положил рядом со своей тарелкой «макаров» и пристально пялился на Дай Чуаня, чем сильно смущал китайца. Впрочем, штурмовик и ранее старался не отходить от ученого и всегда держался неподалеку. Он не доверял китайцу, все, кто положительно отзывался о мертвецах, были для него если не врагами, то очень подозрительными личностями, за которыми стоит приглядывать.
Выдавив в рот очередную порцию пасты, сдерживая рвотные позывы, Савельев проглотил ее и проворчал:
— А я‑то думал, что нет ничего хуже жрачки на Валааме. Но это… вкус, как у паленого пластика. – Он покосился на проштампованные на тюбике цифры даты. – Что за циферки? Срок годности?
— Он самый, – кивнул Варай.
— Он подошел к концу еще год назад, – как бы невзначай заметил Савельев.
— Ну уж извините, юноша, чем богаты, – с ехидной ухмылкой сказал Варай. – У нас не нашлось места под банки с консервированными ананасами. Пришлось запасаться едой… покомпактней. Чтобы точно хватило на всех и надолго.
— А то, что ваша жрачка просрочена, это нормально?
— Паста всего лишь немного потеряла в питательных свойствах. Разрушились некоторые из микроэлементов и витаминов. Но сама паста вполне пригодна в пищу.
