Увидев хмурые лица родственников, энтомолог сразу смекнул, что со-вершенно зря заглянул с утра в подсобку. Но в экстремальных ситуациях мозги у него работали хорошо, поэтому он сообразил крикнуть: «Я уже бли-зок к тому, чтобы найти эти самые туфли!» – и прошмыгнул в свою комна-ту раньше, чем в отношении него были приняты репрессивные меры.
На следующий день провожали любителя насекомых всем семейством. Отобранные Пафнутием Сильвестровичем баночки, сачки и ловушки были закрыты в подсобке, а ключ демонстративно повешен на шею, Киприа-ном – проверен рюкзачок, в который Иван уложил бутерброды и бутылку воды, а Лукианом коварно обысканы многочисленные карманы разлетай-ки-штормовки. И найден-таки складной сачок и небольшая баночка-мори-лочка. После чего младший брат был насильно выдворен из дому с наказом без результатов не возвращаться.
Иван появился дома около восьми вечера, очень довольный собой и с ре-зультатами: он приобрел первое издание «Жизни насекомых», книги Вайд-нера и Шнейдера, а также несколько томиков Хэрриота, Даррелла и Гржи-мека, как будто случайно затесавшиеся в эту компанию.
На следующий день упорно отказывающегося следовать семейной тра-диции аспиранта обыскали не только на предмет ловушек для насекомых, но и на наличие денег, кои безжалостной рукой Лукиана были вытащены из всех многочисленных карманов и карманчиков брюк, рубашки и ветровки. Вмиг погрустневшего Ивана в очередной раз препроводили из квартиры с наказом исполнить-таки свой долг. К вечеру будущий ученый вернулся со-вершенно счастливый и братья уже были готовы подумать, что он нашел избранницу – будущую невесту и, значит, по поводу приданого можно больше не волноваться. Но оказалось, что на лодочной станции спасатели презентовали ему огромного, просто невероятной величины, жука-плавун-ца, и весь оставшийся день Иван ползал по берегу в поисках хотя бы приб-лизительно таких же гигантских экземпляров.
Становилось ясно, что простыми методами Ивана никоим образом не зас-тавить искать себе суженую. Братья горе-ученого уже успели сыграть свадь-бы со своими избранницами, а у Ивана даже намека на невесту не было.
Царь не знал, что и делать. По этому поводу решили собраться на семей-ный ужин, на который прибыли братья с женами.
Пафнутий Сильвестрович все время расспрашивал старших сыновей, как им в браке, те, словно по заученному, отвечали, как у них все хорошо, Царь кидал многозначительные взгляды на младшенького, но тот вроде как на инсинуации не реагировал.
Пафнутий Сильвестрович в сердцах отхлебнул горячий чай из чашки, обжегся, хотел было ругнуться по привычке, но только крякнул, взглянув на Пелагею с Агриппиной, напряженно выпрямивших спины.
– По-купечески буду… – и взял блюдце.
– А чем занимаетесь вы? – обернулась к Ивану жена Лукьяна, крутя на тоненьком пальчике кольцо из белого золота с пятикаратным бриллиантом.
– А он у нас бестолковый, – схрустывая сухарик, заметил средний сын.
– Цьщ у меня! – зыркнул на средненького Царь. – Умный он. Вон, дис-сертацию пишет. Про эту, саранчу. Как южный климат влияет на длину ее пяток. Далеко они там прыгают или нет.
– Саранча – летает. А прыгают – кузнечики! – поправил отца Иван и повернулся к Пелагее. – Я изучаю влияние субтропического климата на длину крыльев у саранчи и кобылок.
– Вы изучаете лошадей? – взглянула заинтересованно и Агриппина, выставляя в сторону Пелагеи безымянный пальчик с обручальным колеч-ком: сапфир в окружении россыпи бриллиантов, мол, мы тоже не лыком шиты.
– Да нет, кобылка голубоватая – Oedipoda caerulescens. Тот же отряд, что кузнечики и саранча, прямокрылые, – начал рассказывать аспирант, но девушки уже потеряли к нему всякий интерес.
Иван что-то еще пытался говорить, но, поняв, что его не слушают, за-молк. Покрутил на столе блюдце с чашкой. Поправил складочку на скатер-ти. Прислушался к разговору, из вежливости попытался принять в нем участие, но вскоре потерял интерес к колебаниям курса валюты, стоимости кругосветного путешествия на «Royal Princess», новому платью жены японского посланника, в котором та была на последнем приеме и прочим великосветским штучкам.
И тут раздался спасительный звонок. Аспирант торпедой сорвался с мес-та и под удивленными взглядами родственников понесся в прихожую. Он был готов расцеловать пришедшего, спасшего его от абсолютно не интерес-ных разговоров. Распахнул дверь и замер: перед ним стоял совершенный ангел, давил кнопочку звонка и не видел, что дверь открыли, потому что чи-тал. «Опыты» Монтеня, как разглядел сверху на странице Иван. И сердце его начало медленно таять, как ледники горы Джомолунгмы.
Из комнаты, встревоженный беспокойными трелями звонка, тихонько выглянул Пафнутий Сильвестрович. И понял: Иван попался. Пара визитов вежливости с этой стороны – мы же цивилизованные люди, пара визитов с той – там тоже поди люди культурные, и можно свататься.
– Надевай кольцо! – сжимая икону в руках, прошептал Пафнутий Сильвестрович.
Но Иван не слышал. Неожиданно ему стали совершенно безразличны даже проблемы саранчи в южных регионах России. Он тонул в синих без-донных глазах Василины и не было ему никакого дела до волнений отца.
Начали бить часы. Лукьян и Киприан с удивлением смотрели, как Царя сначала начинает тихо колотить, потом Пафнутий Сильвестрович затопал ногами. С каждым ударом ходиков лицо его наливалось малиновым все сильнееи сильнее.
– Кольцо надевай! – на четвертом ударе он выхватил у сына фамильную драгоценность, схватил перепуганную Василину за руку и сам стал натяги-вать колечко на тонкий безымянный пальчик руки. Иван хотел было вско-чить, возмутиться, мол, не по закону это, что б кто-то вместо жениха обру-чальное кольцо невесте надевал!
– Бом-м-м! – натужно стукнули часы в последний раз.
Ахнула Василина, вскинулась, да и рухнула замертво на землю. Истош-но завопили, прикрывая разинутые рты ладошками, Пелагея и Агриппина.
На дорогом персидском ковре, булькая горлом, сидели три огромные се-ро-зеленые жабы. А на головах у них красовались маленькие золотые ко-ронки – знак принадлежности к царёву роду.
– И-эх! – горько вздохнул Пафнутий Сильвестрович. – Сынки! Как же так? Говорил ведь: прервется род на корню… А вы – лажа, лажа…
Игорь Свиньин / ЧУЖАЯ НЕНАВИСТЬ
ИМА ПОДКРАДЫВАЕТСЯ ВСЕ БЛИЖЕ, И ВЕЧЕРА СТАНО-вятся прохладными. Никак не могу согреться после прогулки.
Придется растопить самодельную печку. Сегодня дрова можно не экономить.
За окном звезды, яркие, игривые. Позади темной массы про-росших сквозь асфальт кустов виднеется громада многоэтаж-ки. Грузный безглазый остов. На облупившейся стене пляшут слабые отблески огня.
