Микс махнул рукой, показывая на группу пленниц:
— А эти?
— Крамер сказал, чтобы нескольких оставили в живых… для костра.
Том что-то буркнул про себя.
— Этого-то я и боялся, — сказал он. — Вот почему они не убили меня. Крамер собирается особо посчитаться со мной.
Он не добавил — хотя и подумал, — что Иешуа наверняка тоже попал в разряд «привилегированных». Впрочем, Иешуа, вероятно, знает об этом.
— Если нам затеять свару, то можно вынудить их убить некоторых из нас, — сказал Том. — Если нам очень повезет, мы окажемся в числе «забвенных» покойных.
Иешуа поднял голову. Широко раскрытые глаза горели исступленным огнем.
— Если б только человеку не надо было жить снова! Если б он мог стать прахом навеки, а его тоска и страдания смешались бы с землей, съеденные червями, как и его тело! Но нет! Нет ему спасения! Он вынужден снова жить! Снова и снова! Только Бог может избавить его!
— Бог? — переспросил Том.
— Это просто такая манера говорить. Старым привычкам тяжело умирать.
— Просто сейчас черная полоса, — сказал Том, — но в промежутках между трудными временами живется не так уж плохо. Черт, да я уверен, что люди когда-нибудь прекратят драться между собой. Во всяком случае, почти прекратят. А сейчас смутное время. Мы все еще перевоспитываемся. Слишком многие ведут себя по-прежнему — как на Земле. Но здесь совсем другие обстоятельства! Здесь человека невозможно подчинить. Его нельзя привязать ни к работе, ни к дому, потому что при нем всегда запас пищи, а построить новый дом недолго. На какое-то время его можно сделать рабом, но он или убежит, или убьет себя, или вынудит своих поработителей убить его. И вот он снова жив и здоров, и к тому же на свободе. И у него есть все шансы жить счастливо.
Послушай! Мы сейчас можем заставить тех каналий убить нас, и тогда нам не придется испытать всю ту боль и страдания, которыми Крамер рассчитывает угостить нас. Стражников сейчас здесь нет. Отодвинь засов на воротах и выпусти меня. Как видишь, сам я не могу этого сделать: я не достаю через ворота. Выйдя отсюда, я столкуюсь с остальными, и тогда начнем заварушку.
Поколебавшись, Иешуа ухватился за огромную головку массивного болта и с усилием вытащил его. Микс распахнул тяжелые ворота и вышел из своей тюрьмы в тюрьме. Хотя в самом лагере стражников не было, их было полно на вышках за стенами и на башнях. Они видели, как Том выходит, но не возражали. И Том сделал вывод, что его так или иначе должны были вскоре выпустить из этой клетки. Он просто избавил их от лишних хлопот.
Еще немного, и наступит та минута, когда пленников гуртом погонят из лагеря.
Он подозвал остальных — а их было около шестидесяти.
— Послушайте, бедолаги! Крамер приговорил вас к мучительным пыткам! Он собирается устроить грандиозное представление, римский цирк! И мы все скоро очень здорово пожалеем, что родились на свет, хотя мне думается, вы и так это знаете. Поэтому я предлагаю оставить их в дураках! И самим себя избавить от страданий! И вот что я думаю, мы должны сделать.
Его план показался им чудовищным, главным образом потому, что это было неслыханно. Но зато план предлагал своего рода бегство, о котором никто бы и не подумал, что оно тоже может быть бегством. И, наверное, стоило предпочесть его, нежели просто сидеть здесь и ждать, словно стадо больных овец, когда их поведут на бойню. Усталые глаза пленников немного оживились; их измученные, избитые тела стали распрямляться, наполняясь надеждой.
Против был один только Иешуа.
— Я не могу лишить человека жизни.
Том раздраженно возразил ему:
— Но ведь ты и не будешь этого делать! Здесь значение слова «убить» иное, чем мы знали на Земле. Ты подаришь человеку жизнь! И спасешь его от мучений!
— Вовсе не обязательно отнимать у кого-то жизнь, — вмешался какой-то мужчина. — Он может добровольно стать одним из тех, кто погибнет.
— А ведь и правда, — подхватил Том. — Ну так как, Иешуа, согласен?
— Нет. В этом случае я буду пособником убийства, а значит, убийцей. Даже если убитым буду я сам. Кроме того, это было бы самоубийством, а я не могу убивать себя. К тому же это было бы грехом против… — Он закусил нижнюю губу.
— Послушай, — сказал Том. — У нас нет времени спорить. Стражники уже сгорают от любопытства. Да будет тебе известно, они сейчас ворвутся сюда.
— Тебе ведь этого хочется, — произнес Иешуа.
Том, разозлившись, вскричал:
— Не знаю, что ты натворил на Земле и где тебя там носило, но что бы это ни было и кем бы ты ни был, ты ни капли не изменился! Я слышал, как ты говорил о том, что оставил свою религию, однако ты ведешь себя так, будто не освободился и от малой толики ее! Ты не веришь больше в Бога, однако еще немного, и ты бы сообщил мне о своем нежелании идти против Бога. Ты что, ненормальный?
— Мне кажется, я был ненормальным всю жизнь, — сказал Иешуа. Но есть нечто, чего я делать никогда не буду. То, что идет вразрез с моими принципами, для меня неприемлемо, даже если я больше не верю в Принцип.
К тому времени капитан стражников уже заходился в крике, настоятельно требуя ответить, что они там затевают.
— Забудь о сумасшедшем еврее, — сказала одна женщина. Давайте поскорее покончим с этим делом, пока они не примчались сюда.
— Тогда выстраивайтесь, — распорядился Микс.
Все, кроме Иешуа, встали в два ряда, друг напротив друга. Без Иешуа их оказалось четное число, так что его неучастие ничего не меняло. Напротив Микса стояла черноволосая женщина, которую он смутно помнил по Новому Альбиону. Она была бледной и вся дрожала, но настроена была достаточно решительно.
Приподняв за край ночной горшок, он произнес:
— Загадывай!
Размахнувшись коричневой посудиной, он подбросил ее кверху и стал смотреть, как она вертится в воздухе. К ней были прикованы еще шестьдесят две пары глаз.
— Вверх дном! — громко, но неуверенно выкрикнула женщина.
Горшок, вращаясь, упал. Он приземлился на дно и раскололся пополам.
— Не раздумывай! — крикнул Том. — У нас мало времени, а ты можешь струсить!
Когда Том, шагнув к ней, схватил ее за горло, женщина закрыла глаза. Сначала она стояла, раскинув руки в стороны. Она старалась не оказывать сопротивления, чтобы облегчить Миксу его задачу и чтобы для нее побыстрей все кончилось. Однако жажда жизни оказалась сильнее. Уже через несколько секунд она схватила его за запястья и попыталась оторвать его пальцы от своей шеи. Ее глаза широко раскрылись, словно она умоляла его. Том еще сильнее сдавил ее горло. Изловчившись, она ударила ногой, целясь ему коленом в пах. Он уклонился от удара, хотя и не слишком проворно, и колено попало ему по животу.
