А я, а как же я, спрашивала ветер и дождь Кэсс, почему ты не зовешь меня? И дождь смеялся, лаская ее крылья новыми упругими струями: тебе еще рано. Закончи все, что должна закончить, пройди свой путь до конца, и тогда я встречу тебя. И это обещание утешало, а ледяные капли вымывали потихоньку из груди горящие угли. Останется боль ожога - боль утраты, останется чувство вины - знание об ошибке, но небо простило ее, не швырнуло на землю, отвергая. А если небо простило - кто посмеет судить?
Что-то они делали с гарнизоном, кажется, исполняли заказ адъютанта, разнося хозяйственные постройки и демонстрируя, что могут достать любого в его укрытии. Но Кэсс не существовало в этой системе координат - там, где были казармы и кабаки, медблоки и лавки. Она танцевала с небом, и было небо, и был танец, а если какие-то движения оказывались ударами лазерных пушек или метко пущенной в цель ракетой, ее это совершенно не волновало.
Утром она проснулась довольно рано, надела высохшее за ночь белье и отправилась прощаться с комендантшей. Та напутственно покивала ей на прощание, но в беседы вступать не стала, видимо, тоже не любила подниматься спозаранку.
На платформе метро Танька задумалась. Вагон по правую руку привез бы ее к пересадке на красную ветку, в сторону Юго-Западной. Вагон слева - на Выхино. Танька подбросила монетку, выпала решка, и она шагнула налево.
В агентстве все выглядело обыденно - все та же красавица-секретарша, все тот же пасьянс на ее мониторе.
– Директор на месте? - относительно вежливо спросила Танька.
– Да, - кивнула девушка, потом посмотрела на Таньку внимательнее. Видимо, о чем-то ей Танькина внешность сказала, потому что секретарша сунула руку куда-то под стол. Кнопка, сообразила Танька. А девочка-то вовсе не для мебели тут сидит. Память на лица у нее замечательная. Ну что ж - тем скорее подоспеет директор. Или пара жлобов с крепкими бицепсами; впрочем, это не самое важное.
Директор вышел из кабинета собственной персоной, и никаких жлобов на горизонте не обнаружилось. Первым делом он глянул на секретаршу, та едва уловимо двинула глазами в сторону Таньки, раскладывая пасьянс.
Николаич еще раз взглянул на Таньку, видимо, его память на лица была чуть послабее, или он, как многие мужчины, в первую очередь запоминал в женщине цвет волос и стиль одежды. Но второй взгляд ему помог - директор самую малость изменился в лице и жестом пригласил Таньку в кабинет. Там она, не спрашивая позволения, села в кресло и положила ногу на ногу. Директор сел напротив, закурил, щелчком пододвинул к Таньке пачку и начал сверлить ее взглядом. Танька смотрела на него, слегка улыбаясь, и глаз не отводила.
– Интересно посмотреть на живого мертвеца… - наконец сказал он, раздавливая в пепельнице окурок.
– Интересно посмотреть на человека, сдавшего с потрохами своего знакомого, - в тон ответила Танька.
Директор слегка приподнял брови, поправил очки. Видно было, что слова Таньки на него произвели минимум впечатления. Разве только слегка огорчили.
– Интересная версия…
– Версия? - ехидно спросила Танька. - Версия в виде двух дуболомов с пистолетами часа в четыре утра была довольно интересной.
– И почему же вы решили, что это я подсказал им, куда нанести визит?
– Потому что кроме вас и Саши никто не знал об этом адресе.
– О каком адресе?
– О квартире в Медведково, - сказала Танька, начиная недоумевать. Или ей мастерски врали, или говорили чистую правду. Правда часто выглядит неубедительно, потому что не старается выглядеть таковой - это Танька знала с детства, когда родители верили ее вранью, но не верили правде.
– Милая девушка. С чего вы решили вдруг, что я знал этот адрес?
– Со слов Саши… - сказала она, понимая, что неубедительно выглядят как раз ее обвинения.
– Ах, со слов Саши, - протянул директор. - Подумайте сами - зачем бы Саше сообщать мне свои адреса? У меня есть номер его мобильника… один из номеров. Этого вполне достаточно. Кто ничего не знает - тот ничего не расскажет; и мы оба всегда придерживались этого принципа.
Танька подумала и кивнула.
– Да. Извините. Я не знаю, ошибся он или солгал… но я вам верю.
– Спасибо, - с ехидцей ответил Николаич. - Большое, проникновенное спасибо. Так в чем дело? Зачем вы ко мне пришли?
– Я была уверена, что вы сдали нас определенным людям. И хотела, чтобы вы связались с ними и помогли нам встретиться.
– Увы. Тут я помочь ничем не могу, - развел руками директор.
Танька вздохнула. Первый путь из трех оказался ложным.
– Кстати. А почему вы назвали меня покойником?
– Потому что некоторое время назад наш общий друг Саша просил меня проследить информацию по вашей персоне. По определенным базам данных. И, судя по ним, вы скончались, если мне не изменяет память, первого или второго ноября. Автомобильная катастрофа. Тело было опознано, хотя и с трудом, одним из знакомых, только по некоторым предметам - машина горела, и было выдано родителям для захоронения.
– Потрясающе… - после паузы вымолвила Танька, сначала с трудом уложив в голове саму казенную фразу, а потом, поверх - ее смысл.
– Именно что. Меня впечатлило мастерство, с которым это было проделано. Интересно, сколько стоила эта услуга?
– Не знаю, - твердо сказала Танька. - Я за нее не платила. Кстати! А когда Саша спрашивал об этом?
– Сейчас посмотрю. Он звонил по телефону, на следующий день перезванивал. Кажется, я отмечал это в календаре. А, да, пожалуйста. Седьмого числа.
– А он только про меня узнавал?
– Нет, еще про какого-то молодого человека. Да, вот. Дмитрий Суворов. Но по нему вообще ничего не нашли. Кроме прописки, данных из военкомата и с места работы. Так я ему и сообщил - что Дмитрий Суворов, видимо, жив и здоров, а вот Татьяна Потапова скончалась.
И тут до Таньки дошла фраза целиком.
– Какого ноября я скончалась в автокатастрофе?
– Первого ноября сего года.
Николаич внимательно посмотрел на Таньку, потом нажал кнопку селектора.
– Кофе, пожалуйста, большую чашку. И покрепче.
Только выхлебав залпом половину чашки, Танька обрела дар речи.
– Обалдеть можно…
– Я вас не понимаю, - нахмурился Николаич. - Разве не вы организовали эту процедуру?
– Нет. Не я. И не Саша, как я понимаю.
Тут уже дар речи на некоторое время изменил Николаичу, но ему не понадобился кофе - он только зажег очередную сигарету и пару раз затянулся.
– Ну, что я могу сказать… у вас влиятельные друзья.
– Совершенно мне незнакомые, что особо здорово, - улыбнулась Танька. - Скажите, а что мне теперь делать? Я покойник с первого ноября. Разумеется, это значит, что я никого не убивала… - Танька осеклась, проговорившись, но Николаич только покивал, предлагая ей продолжать.
