Но и в этом земном раю совершаются преступления — украдена христианская святыня, наперсный крест великомученика Сысоя… В книге четко просматривается детективная линия, однако при чтении на нее обращаешь гораздо меньше внимания, чем на возникающие вдруг детали государственного устройства, подробности истории вымышленного мира или всевозможные авторские придумки, выраженные в изысках литературного стиля и полиграфического оформления. Пародируя академические издания, авторы снабдили роман всевозможными ироничными ссылками с использованием изящных иероглифов. В книге много остроумных образов, в которых легко и с улыбкой узнаются наши реалии. Все это увлекает гораздо больше, чем собственно событийный ряд. Получилась книга-обманка, детектив, в котором в конечном счете не важно, кто украл и на сколько сел. Здесь форма, или правильнее будет сказать — дискурс, сильно преобладает над содержанием. В «Деле жадного варвара» причудливым образом переплетены самые разные стили — от неспешного слога средневековой китайской беллетристики до ассоциативности киберпанка, от «крутого» детектива до соцреалистического повествования о борьбе хорошего с лучшим, от классической утопической литературы до современной альтернативной фантастики. Диву даешься, но при всей пестроте влияний язык романа не кажется эклектичным, равно как не выглядит нелепым и карнавальным мир, в который вслед за героями погружается читатель. Эту книгу хочется читать, так же, как в этом мире хочется жить. У многих современных россиян в глубине души теплится мечта о жизни в государстве, которое настолько велико, что все остальные страны просто перестают иметь какое-либо значение.
Жители Ордуси со снисхождением относятся к «гостям страны», беззлобно называют их варварами и сами, судя по всему, нечасто покидают пределы родины. А зачем? В этой стране и так все есть: отличные инкрустированные ноутбуки монгольской сборки, быстроходные автомобили, на старомодный манер называемые «повозками», музыка от Вивальди до Тома Вэйтса…
Близкие авторам идеи подаются в романе мягко, без нажима, как нечто само собой разумеющееся. Эту замечательную черту — умение сказать так много, на первый взгляд ничего не сказав — авторы, несомненно, тоже почерпнули из китайской культуры и философии. Книга оставляет впечатление нарядной, прихотливо устроенной игрушки, в которой исполнение гораздо важнее, чем назначение. Или изящной китайской графической миниатюры… Или детской игры…
— Зайчик белый, куда бегал?
— Лыко драл!
— Куда клал?
— Под колоду!
— Кто украл?
— Родион!
— Выйди вон!..
Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ
Владислав Крапивин
След ребячьих сандалий
(Окончание. Начало см. в №№ 1, 2, 2001 г.)
За своими томами Грина я старался следить тщательно — чтобы обязательно возвращали. Но один томик, где был рассказ «Гнев отца», не уберег.
В семьдесят пятом году мы с ребятами снимали по этому рассказу игровой фильм. Фильм получался гораздо длиннее рассказа. В рассказе маленький Том Беринг с нетерпением ждет отца-капитана, а взрослые занудно вдалбливают мальчику, что ему достанется за все проказы и прегрешения. «Гнев отца будет ужасен!» Бедняге Тому гнев представляется кровожадным чудовищем, которого отец привезет из дальних стран. И в конце концов мальчишка палит из попавшего под руку пистолета в фигуру страшного заморского божества, обнаруженную среди отцовского багажа… А фильм оказался о другом.
Получилась история про одинокого «завоспитанного» тетушками восьмилетнего мальчишку, про его тоску об отце. Про отчаянную попытку приблизить отцовское возвращение. В одиночестве Тома было что-то от одиночества барабанщика Сережки, насильно разлученного с отцом. И его выстрел из двухстволки по уродливой дикарской маске был сродни Сережкиному выстрелу в шпиона — этакий отчаянный акт освобождения от своей неприкаянности, от несправедливости, от вины…
Любимец отряда Геночка Хабибрахманов — этакое ясноглазое белокурое существо с удивительно интеллигентной натурой — сыграл маленького Тома, будто песню спел. Кажется, порой он забывал, что на самом деле он — Геночка, Генка, а не Том. А еще звенела в нем струнка храброго барабанщика, каковым он и был по правде, в «Каравелле».
Мы снимали, как однажды Геночка-Том, доведенный «до ручки» тетушками и печалью, написал отцу письмо, вложил его в бутылку и отправился в дальнее путешествие к большой реке, чтобы бросить бутылку с посланием в воды, бегущие к океану. Там, в океане, моряки обязательно выловят письмо и отдадут капитану Берингу!
Путешествие было нелегким. Том пробивался через лесные дебри, обдирал колени на скалах, переходил вброд горные речки. Всякой такой природы было полным полно на окраине Свердловска, у поселка Уктус, где в боях с местной «общественностью» много лет подряд отстаивал свою штаб-квартиру отряд «Каравелла». Том доблестно преодолевал все препятствия и опасности. И, кстати, главной опасностью оказалась не дикая природа, а два деревенских хулигана, решивших, что прямо им в руки спешит легкая добыча — хрупкое городское дитя в неуклюжих охотничьих сапогах, которые Том позаимствовал для похода у дядюшки.
Хулиганы не знали, что это не просто Том, а еще и несгибаемый барабанщик. Схватка была короткой. Правда, в разгар съемок — как всегда в таких случаях (это просто закон!) — влезли под объектив непрошеные зрители. Две тетки с корзинами бросились защищать от юных разбойников ребенка в матросском костюмчике — такого беззащитного и такого милого (несмотря на бахилы).
— Шпана проклятая! Мы сейчас милицию…
Теток успокоили и показали дорогу, по которой они должны идти от съемочной площадки. А Том, направив на обалдевших хулиганов рогатку, отобрал у них для себя штаны и рубаху — чтобы лучше вписаться в окружающую среду и меньше вызывать подозрений у встречных… И он добрался до реки. И бросил бутылку. И, вернувшись домой, прямо в сапогах и рубище завалился на кружевную постель (представляете реакцию его милых тетушек?).
А бутылка плыла, и — фантастика есть фантастика, Грин есть Грин (хотя в его рассказе нет эпизода с путешествием и бутылкой) — ее выловили в море рыбаки и доставили на баркентину капитана Беринга. И капитан мгновенно приказал изменить курс…
Кадры с настоящей баркентиной взяли из отрядной кинохроники про поездку в Ригу. Но тропическим городом, где стояло это судно, стала Гавана — с моих кинопленок, которых я множество «накрутил» на Кубе. Могучий прибой штурмует каменную набережную, вдоль которой выстроились белые небоскребы… А распущенные великолепные паруса океанского корабля мы взяли с кинолент моего друга Евгения Ивановича Пинаева — в шестьдесят седьмом году он плавал на барке «Крузенштерн» и поснимал на нем немало. Особенно в Севастополе, где судно участвовало в съемках фильма о Грине «Рыцарь мечты»…
