– Что случилось? – спросил Кильон.
– Фугас застрял, – пояснил Аграф. – Слишком плотно сидел в стволе. Иначе нельзя, снизится давление газов, и нарезка не придаст снаряду нужное вращение. Беда в том, что фугас сидел чуть плотнее нужного. Зазоров не осталось, снаряд заклинило – вероятно, даже приварило к стволу.
– Так он разорвется?
– Разорвался бы, если бы собирался. Только новым выстрелом рисковать нельзя. Порой фугасы детонируют.
– Риск присутствовал всегда, – парировала Куртана. – Я лишь надеялась вовремя почувствовать, что стрелять больше нельзя.
– Сбиты два шара из второй волны, – доложил Аграф. – Два еще поднимаются. Сбит один шар из четвертой волны, три поднимаются.
– Пятая волна шаров оторвалась от земли и набирает высоту, – сообщил оператор перископа.
– Четыре шара, – проговорила Куртана. – Так, теперь ясно. – Она схватила трубку переговорного устройства. – Эй, как дела у демонтажников? Двигатели нужно отодрать и каждые тридцать секунд швырять за борт!
– Вы демонтируете двигатели? – удивился Кильон.
– Толку от них ни хрена, доктор! Они теперь мертвый груз, мешают нам плавно снижаться. А так, если повезет, парочку черепов раздавят, пока к земле летят.
– Положительный настрой всегда полезен, – отметил Кильон.
Авиаторы взялись за работу на концах балок. Неотличимые друг от друга в своих тяжелых куртках, защитных очках и масках, они орудовали гигантскими гаечными ключами и ножницами, разбирая двигатели. Вне сомнений, и конструкция, и крепление двигателей предусматривали демонтаж и максимально облегчали его с учетом сложных систем управления и подачи топлива. Заниматься демонтажем в разгар боя казалось Кильону опаснейшим делом. Хорошо хоть им не приходилось сражаться с ветром. Тем не менее храбрость авиаторов поразила Кильона. Они любили своего капитана и ради нее были готовы на все.
К счастью, пулеметы не подводили. Теперь они звучали куда громче, а когда замолкали, вдали слышался гул артиллерии черепов и уцелевших пушек «Киновари» и «Хохлатки ольховой». Черепа обладали преимуществом – могли стрелять с земли из тяжелых орудий. Впрочем, «Репейница» летела слишком высоко, вражеским снарядам ее не достать, и, если Куртана не собьется с курса, корабль под обстрел не попадет. Кильон решил, что палят черепа для острастки: пусть ройщики уяснят, кто контролирует здесь землю и небо.
– Шар сбит, – объявил Аграф. – От третьей волны остался лишь один.
– На один больше, чем хотелось бы мне, – отозвалась Куртана.
– Сейчас шар вровень с нами. Боковые и надфюзеляжные пулеметы уже должны его цеплять, – сказал Аграф.
– Всем орудиям: огонь не прекращать! – закричала Куртана в трубку переговорного устройства. – Не видите цель в воздухе – стреляйте по земле! Вы должны истратить боекомплект прежде, чем пушки откажут. Какой потом толк в снарядах?
Кильон повернулся к передним иллюминаторам и через бронированные амбразуры глянул на Клинок. Во-первых, город заметно приблизился с тех пор, как он на него смотрел; во-вторых, относительно спиральной поверхности Клинка «Репейница» потеряла один виток. Уровень, знакомый Кильону как Схемоград, пока был далеко внизу, воздух – холодным и разреженным, но корабль определенно снижался. Оставалось надеяться, что Куртана не ошиблась в расчетах и при нынешней скорости снижения «Репейница» не рухнет на землю за пределами города. И при таком раскладе само падение станет наименьшей из бед.
– Мы подцепили четвертую волну, – сообщил Аграф. – Один корабль сбит, капитан. Пятая волна по-прежнему в воздухе.
– Шестая волна оторвалась от земли и набирает высоту, – доложил оператор перископа. – Думаю, это все, капитан. Остальное пушки уничтожили.
– Сколько шаров сейчас в воздухе? – спросила Куртана.
– В общей сложности девять: шесть из пятой и шестой волн, три из третьей и четвертой.
– Это значит – пятьдесят четыре черепа, при условии, что ни один при взлете не нарвался на снаряд.
Внезапный рывок вверх свидетельствовал о том, что сбросили мертвый двигатель. Куртана регулировала триммеры, когда с балок сорвались еще два. Освобожденный от тонн ненужного металла, корабль взмыл в небо.
– Выиграем немного времени, – подытожила Куртана, когда демонтировали четвертый двигатель. – Я ничуть не против пологого снижения. В последний момент можно стравить газ и сесть резко. Только я не позволю этим мразям сбить нас гаубицами. Что там с последним шаром третьей волны?
– Боковое орудие палит во всю мощь, – ответил Аграф.
В этот самый миг воцарилась страшная гулкая тишина. Боковые и надфюзеляжные орудия замолчали.
– Пожалуйста, скажите, что они просто перезаряжаются! – взмолилась Куртана.
Одно из орудий – Кильон не понял которое – вернулось к смертоносной огнестрельной работе. Другие по-прежнему молчали. Кильон подумал, что артиллерия упустила свой шанс. Они не смогли сбить шары, когда те были вровень с «Репейницей», а теперь, когда они поднялись выше, сделать это станет еще сложнее.
– Как черепа выживают на такой высоте? – удивился Кильон. – Гондолы-то у них не герметизированы.
– Долго не выживают, – ответила Куртана. – А им долго и не надо. Они быстро взмывают в небо, так же быстро садятся. На большой высоте проводят считаные минуты. Что с того, что потеряют пару пальцев, заработают пару новых шрамов от обморожений? Разве испугает это того, кто сам страшен как смертный грех?
– Все равно не понимаю, что это им дает.
– Корректировщик с надфюзеляжной турели сообщает, что бандиты спускаются с шара третьей волны, – передал Аграф, оторвавшись от трубки переговорного устройства. – Шесть отрядов, стандартный боевой порядок для атаки.
Куртана снова схватила трубку переговорника.
– Всем постам! Бандиты наступают. Повторяю, бандиты наступают! Всем приготовиться к ближнему бою! Не желаю, чтобы гады вонзали когти в мой корабль!
– Пахнет кровопролитием? – спросил Кильон.
Куртана мрачно кивнула.
– Очень надеюсь, что да. Ты как, настроен помогать?
– Если вы о первой помощи раненым, то конечно.
– Вообще-то я не об этом. Нам нужны помощники у надфюзеляжного орудия. Ты к высоте привык, так ведь? – Куртана повернулась к своему помощнику. – Поатраль, отведи доктора в арсенал и подбери ему что-нибудь полезное. Доктор, если пожелаешь кокнуть парочку черепов, не стесняйся.
– Пойдем со мной, – велел Поатраль.
Они отправились в арсенал. Поатраль взял четыре ружья, похожие на винтовки. Одно из них он повесил Кильону на плечо, а второе сунул ему в руки. Потом оба зашагали вверх по узкой винтовой лестнице, от гондолы к гулким сводам воздушного корабля, где маячили емкости обеспечения плавучести, огромные и хрупкие, как драконовы яйца.
Лестница привела к надфюзеляжной турели, еще живой и обслуживаемой. В воздухе не чувствовалось ни дуновения ветерка, «Репейница» словно попала в полосу штиля. На полпути к турели два авиатора дежурили у пулеметов, установленных на огороженной платформе. Дежурили, но не стреляли. Вероятно, те пулеметы не обладали дальнобойностью орудийной спарки и их планировали ввести в дело, когда черепа приблизятся.
Турельная установка поливала небо смертоносным огнем. Шум двигателей уже не заглушал грохот двуствольного орудия, и тот был невыносим. Горячие стволы двигались в бешеном темпе. Сквозь брешь в задней стенке турели Кильон видел двух стрелков в очках и масках и корректировщика с биноклем, вращающего маховики рулевого механизма. Стволы поднимались и опускались относительно легко, а вот вращать турель стало трудно. Пока это не имело особого значения: бандиты были еще слишком далеко, чтобы стрелять по ним как по неподвижной мишени. Кильон увидел врагов собственными глазами – плотный пучок тонких как лезвие крыльев, стаю тощих птиц, поднявшихся на большую высоту. Чуть дальше шар, с которого спрыгнули черепа, летел с опустевшей корзиной. Немного ближе, почти вровень с «Репейницей», два шара, оставшиеся от четвертой волны, поднимали в небо свой груз. Шары пятой и шестой волн – сколько их там уцелело – с «Репейницей» еще не поравнялись.
На первый взгляд казалось, что бандитам не выдержать продолжительного обстрела, но они демонстрировали обратное. Кильон вспомнил, что у снаряда параболическая траектория, на его полет влияет деривация и вместе со скоростью он теряет энергию. Если вокруг корабля скорость ветра стабильна, пролетев поллиги, снаряд отклонится незначительно. Но бандиты наверняка летели не кучно, а рассредоточились куда сильнее, чем казалось издали.
– Следуй за мной, – велел Поатраль, ведя Кильона мимо турели.
По узкому огороженному трапу вдоль фюзеляжа они прошли половину пути до выпуклого киля, скрывавшего из вида сам хвост. Здесь трап расширялся и вмещал еще одну платформу, на которой стояла пара пулеметов с двуручными рукоятками.
