За спиной загрохотали мушкеты – Дубин даже не оглянулся – он пытался разглядеть, что творится в овраге, и при этом еще посматривал на суету артиллеристов. Позади завизжали раненые триллы, но в этот хор начали вплетаться и человеческие крики – крики боли и смерти.
Обернувшись, Дубин охнул – земля за ограждением превратилась в шкуру ежа, столь густо ее утыкали дротиками. Новые снаряды летели сотнями, удары их по доспехам и щитам слились в сплошной звенящий гул. В хайтов никто не стрелял – стоит высунуть нос из-за щита, как получишь подарок между ребер или в незащищенное лицо.
Монах, послав коня вдоль изгороди, на ходу заорал:
– Откатывайтесь назад, и огонь! Отходите от ограждения! Бегом отходите!
Самые прыткие триллы пытались снять всадника, но куда там – осторожный диктатор держался аккуратно на границе обстрела, мало кто мог закинуть дротик на такое расстояние.
Попятились первые мушкетеры, неся потери, вышли из-под обстрела, шустро установили подставки, начали стрелять в ответ. Вразнобой, издалека, но хлипкие кожаные передники и тростниковые нагрудники триллов не спасают, даже если картечины на излете, а другой защиты у метателей нет.
Самые наглые хайты полезли через рогатки, но таких уничтожали лучники – эти ребята не растерялись и откатились назад без приказа. Триллы, выпустив запасы дротиков, развернулись, шустро помчались назад. Артиллеристы успели дать вслед залп картечью, проделав в их рядах семь просек. Это были последние выстрелы – атака отбита.
– Бомбами заряжай! И беглый огонь в сторону дороги! – заорал Дубин.
Оглянувшись, нахмурился: эту атаку люди отбили дорогой ценой – от фраков и то потери меньше были. Неудивительно, более пяти тысяч дротиков за пару минут выпустили долговязые бестии. Убитых было мало, но раненых хватало. Особенно много пострадало от ранений в ноги. Ничего странного – меньше всего их берегут.
К батарее подскакал Монах:
– Дубин! Огонь на овраг переноси – оттуда прут!
– Хорошо. Но смотри, там, у дороги, их тоже хватает.
– Там в основном триллы, от них отбиться сил хватит, а вот оттуда раксы лезут. И амбалов отряд.
– Где? Я их отсюда не вижу.
– Перетаскивайте пушки за мной, на угол – вдоль оврага картечью палить сможете, когда полезут вниз.
Артиллеристы послушно потащили орудия за диктатором. Дубин, несмотря на сложность обстановки, успевал поглядывать повсюду. Нахмурился – у четвертой пушки шаталось колесо. Надо бы подтянуть, да не до этого сейчас. Конь осторожно переступил через труп – восточник в простой стеганой куртке, обычный крестьянин, мобилизованный в войско. Дротик угодил бедняге под глаз, убив без мучений – война для парня закончилась. Это просто идиотизм, тащить таких «вояк» в подобный поход – у них ни щитов, ни доспехов, ни шлемов. Топоры да рогатины. Вот такие под обстрелом гибли почти все… одноразовое «пушечное мясо»…
Остановившись возле Монаха, Дубин наконец увидел противника – толпа раксов водопадом скатывалась в овраг, исчезая в кустарнике. Листва уже опала, но заросли слишком густые. Разглядеть их там невозможно – только по колыханию растительности можно понять, что они двигаются к ограждению. Завидев, что там и триллов хватает, Дубин предостерегающе заорал:
– Ребята, не зевайте! Дротиков берегитесь!
Запыхавшиеся ребята не отвечали – сопели молча, вручную передвигая тяжелые пушки. Сегодня им поработать пришлось, как никогда: вечером упадут без всяких дротиков – будут спать как убитые.
Если выживут…
– Наводите к оврагу, да покруче – чтобы вдоль него картечь летела. Побольше зацепить надо. Готовы? Огонь!
Картечь будто косой срезала хайтов вместе с кустами – снизу дружно взревели от ярости и боли сотни нечеловеческих глоток. Скольких врагов накрыло – не понять, да и растительность мешает эффективной стрельбе, но одно ясно – потери противник понес. Как бы в ответ из зарослей полетели дротики – теперь уже заорали защитники лагеря. К счастью, под батареей триллы не лазили и артиллеристы могли работать без риска.
И они работали – стреляли с дивной скоростью. Все же опыт – великая вещь, одного серьезного боя хватило, чтобы выдрессировать расчеты. Все предыдущие тренировки ничего не значили – бой это бой. Едва пушка останавливалась после выстрела, как в дымящийся ствол лез толстый банник. Быстрее, быстрее – вычистить нагар и тлеющие остатки мешочков. Идеальной чистоты не требуется, главное, чтобы не забилось затравочное отверстие и не вспыхнул порох при заряжании. Банник разворачивают другой стороной, пропихивают им картуз – мешок с порохом. Жестяные уголки, прибитые к баннику, вспарывают ткань, со стороны затравки это делают тонким граненым штырем. Дальше забить увесистый пыж – надежно забить, с силой, прессуя заряд. Теперь немного пороха подсыпать, пока заряжают контейнер с картечью – плоский цилиндр из бересты и холста. Теперь навести пушку вдоль оврага и поднести огонек, тлеющий на конце фитиля. Подождать, пока орудие не остановится после выстрела, и все начать сначала. Работа адская – едкие пороховые газы заставляют кашлять, колеса орудий увязают в грязи, ворочать тяжеленные пушки и без этого нелегко. Стволы чуть ли не докрасна раскаляются, их обкладывают мокрыми тряпками, но помогает мало.
Держа овраг под плотным обстрелом, Дубин не обращал внимания на происходящее вокруг. Нечего тратить время – надо выполнять свою работу. Об остальном пусть другие заботятся. Неладное он почуял, лишь когда потерял первого бойца – дротик, прилетев из облака порохового дыма, угодил заряжающему в спину, чуть выше лопатки. Кожаный доспех не спас – побледнев, раненый сполз на землю.
Обернувшись, Дубин понял – дело плохо. Хайты давили теперь еще и с севера, оборону на две стороны защитники не держали. Триллы уже паслись среди заграждений, без помех обстреливая весь лагерь.
Понимая, что если не отступить организованно, то через пару минут придется тупо драпать, Дубин заорал:
– Ребята, кончай огонь! Все сюда! Оттаскиваем пушки! К Фреоне отходим!
Мимо пронесся Монах, прокричав то же самое:
– Отходим к Фреоне! Шевелитесь! Дубин, держитесь, сейчас я восточников на них пущу. Главное, выберитесь из лагеря, там уже раксы бегают!
Бойцы потащили пушки назад. Потащили быстро, не жалея себя – падая в грязь, упираясь в завязнувшие колеса плечами, получая дротики со всех сторон. Кучка растерявшихся восточников, реагируя на крики Дубина, как хоть на какое-то руководство, кинулась помогать, прикрывать артиллеристов своими щитами.
С треском отлетело колесо, утонуло в грязи. Орудие завалилось набок, переломив голень зазевавшемуся восточнику. Перекрикивая вой раненого, Дубин заорал:
