— Шорохов, имей совесть! Не смотри на меня такими глазами.
«Отличие не в татуировке И даже не в том, что та — прототип, а эта — клон. Эта через три дня погибнет, чтобы та осталась…»
— Шорохов, не надо на меня таращиться!
«А если тебе что-то не по душе в этом раскладе, ты в силах его изменить. Но одна из Прелестей все равно умрет. Выбирай, дружище… Рвался к свободе выбора? Дорвался. Пользуйся».
— Да что с тобой, Шорохов?!
«К черту!.. Клоны для того и нужны, чтобы заменять людей. Иногда за них жить, иногда — дохнуть. И ты такой же…» — сказал себе Олег.
— Оперативный позывной всегда и везде давал координатор, — проговорил Лопатин, включая радио. — Но я против этого правила. Вы ведь не животные, чтобы вам посторонние люди кличку выбирали. Предложения есть? Нужно, чтоб имя было коротким, из одного или двух слогов.
— Меня везде «Шорохом» звали, — сообщил Олег. — Если вы не против.
— «Шорох»? — переспросила Копия. — Прелесть какая…
— Не против, — откликнулся Василий Вениаминович и тоскливо посмотрел на них в зеркало. — А ты, Асенька?
— Я… еще не сообразила.
— Ну, соображай, соображай…
Олегу показалось, что позывные у Лопатина давно заготовлены.
Машина свернула на трамвайные пути, через двести метров снова свернула в переулок и остановилась возле бронированной створки с табличкой «АО Крыша Мира».
— «Прелесть», — ни с того ни с сего изрек Василий Вениаминович. — «Шорох» и «Прелесть». Нормально, между прочим. Уж получше, чем какие-нибудь Рысь и Викинг.
Олег отметил необоснованность этой реплики, но говорить ничего не стал. Новоиспеченная Прелесть возразить не решилась.
Дверь на нижней площадке была лишь одна — в кабинет. Вторая, в производственный отдел, пропала. Служба снова функционировала, и о существовании теневой петли вряд ли кто догадывался.
Кабинет оказался в первозданном виде. Собачий холод и горы пыльной бумаги.
— Не хватает настольной лампы, — сказала Копия. — Сюда нужно лампу с зеленым абажуром. И бюстик.
«С морским коньком», — мысленно добавил Шорохов.
Василий Вениаминович распаковал уничтожитель документов, и Олег занялся резкой бумаги. Взяв один лист наугад, он обнаружил знакомый текст:
«СУБЪЕКТ: М., 55, Россия, 2049.
ОБЪЕКТ: Ж., 22, Россия, 1997.
ВТОРЖЕНИЕ: передача лекарственных препаратов (эмбриоган, иммунактив-тетра, геморегулон)».
Этот отчет запомнился Олегу еще и тем, что операцию выполнял Лис.
Внизу стояла подпись:
«Оператор Пастор».
Шорохов просмотрел десяток бланков, но упоминаний о Лисе нигде не нашел.
Копия закурила, и Олег подвинул к ней пепельницу. Василий Вениаминович выдал служебный пояс и принялся что-то рассказывать. Шорохов слушал и кромсал посеревшие листы — пытался понять, почему он все еще здесь, и… не понимал.
«Иди за собой и жди Дактиля».
В голове крутилось нечто неуловимое — такое, что можно почувствовать, но нельзя ухватить. Вроде комара в темной комнате…
Так прошло минут сорок, пока не прибыл двойник. Он финишировал в углу, и Олег, уловив чье-то внезапное появление, отшатнулся в сторону, хотя и ждал.
— Здрась, Василь Вениаминыч!.. Привет, Аська!.. Выглядел Шорох посредственно: небритый, осунувшийся, весь какой-то измочаленный.
— Василь Вениаминыч, я тут еще часа два проторчу. А бумажки и Прелесть порезать может.
Уломать Лопатина оказалось несложно. Координатор как будто тоже был к этому готов и сопротивлялся, скорее, для порядка.
— Главное, не дергайся, — напутствовал Шорох. — Операция простая, как в учебнике. Все у тебя получится.
— Я надеюсь, — ответил Олег и раскрыл синхронизатор.
«Иди за собой и жди Дактиля».
Очутившись в темноте, он вытянул руку и нащупал выключатель. С треском вспыхнули плафоны, лишь центральный, так толком и не загоревшись, начал нервически подмигивать.
— Поговорим?… — вкрадчиво произнес Шорох. Он сидел на месте Василия Вениаминовича и выводил сигаретой в пепельнице бесконечную восьмерку. — У меня к тебе просьба. Скоро в моей группе… то есть в твоей… пройдут повторные тесты. Тебе достанется Рыжая. Из нее, между прочим, славный опер получился бы.
— В моей группе?… Не морочь голову. Рыжая не сдаст экзамен никогда. — Олег прислонился к столу и тоже закурил. — Спасибо, Шорох, ты свою задачу выполнил. Теперь отваливай, не до тебя мне.
Тот растерянно посмотрел на пачку «Кента».
— Откуда сигареты?… Ты же их оставить должен… был… Там.
— Свободен, говорю!
— Я?… Свободен, да?… — с сарказмом спросил Шорох.
— О, не надо, не надо этого! Только не грузи!..
— Ты сам-то откуда, двойничок? — прищурился Олег.
— Все нормально, Шорох. Придет время — узнаешь. А сейчас будь добр!.. Ты ведь на автовокзал собираешься? Служебный автобус искать? Вот иди, ищи. Успехов тебе громадных.
— Что-то я… не совсем… Ты кто такой, Шорох?
— Как и ты. Шорох. — Он снял с пояса станнер. — Мало времени, честное слово. До трех досчитаю, а там уж не обижайся…
Двойник медленно поднялся, и Олег отметил, что его ладонь немотивированно движется к ремню.
— Шорох, ты стрелять не будешь, А я — буду.
— Что ты, двойничок?… Ты выстрелишь? В меня?!
— И даже в тебя, — серьезно ответил Олег. — В любого, кто мне помешает. Такой уж оказался прайс. Непомерный высокий. Самому не верится…
— Время, Земля?… — Он запнулся. — Человечество?… Мы ведь с тобой на него… на них на всех…
— Я тоже так думал. Кстати, уже два с половиной.
— Что «два с половиной»?…
— Скоро «три». Упадешь и будешь тут лежать. До-олго будешь…
Шорох, не отводя взгляда от станнера, вытащил синхронизатор.
— Я ухожу, — предупредил он.
— Быстрее.
— Ухожу… Но я только хотел…
— Быстрее!
Шорох, торопливо набрав дату, исчез. Олег перевел дыхание. Больших неприятностей от двойника он не ожидал, зато ожидал Дактиля. Он предчувствовал, что курьер скоро появится.
Олег даже не успел докурить.
Дактиль был одет, как на свидание, точнее — как на том свидании, когда Шорохов застал его мертвым. Сейчас крови не было, и курьер выглядел на все сто: костюм, галстук, хорошая рубашка. В руке он держал плоский чемоданчик.
Олег едва посмотрел ему в глаза и сразу все понял. Просто так программатор с собой не таскают.
— Привет… — бросил Дактиль. — Ну?…
— Ну?… — повторил Шорохов. — Я тебя слушаю.
— Ах, это ты меня?… — Курьер сел в кресло и положил чемодан себе на колени. — Дай закурить, что ли… Так это, значит, твоя копия? — Он хлопнул по пластмассовой крышке.
