Мэр Боскинья была довольно радушна на протяжении всего пути от посадочной площадки до города Милагре. Она указала ему на стада полудомашних кабр, местного вида, дающих сырье для изготовления тканей, однако их мясо не содержало необходимых человеку питательных веществ.
— Едят ли их свинки? — спросил Эндер.
Она подняла бровь.
— Мы мало знаем о свинках.
— Мы знаем, что они живут в лесу. Выходят ли они на равнину?
Она пожала плечами.
— Пусть это решают фрамлинги.
Эндер был поражен, услышав, что она употребила это слово; конечно же, последняя книга Демосфена была опубликована двадцать два года назад и была распространена по ансиблу среди всех Ста Миров. Ютланнинг, фрамлинг, раман, варелс — все эти термины были теперь частью старка и, очевидно, не кажутся уже особенно новыми для Боскиньи.
Именно отсутствие у нее интереса к свинкам оставило в нем ощущение дискомфорта. Люди Лузитании, очевидно, не могли оставаться равнодушными к свинкам — ведь именно из-за них была выстроена высокая непреодолимая ограда, за которую не мог выйти никто, кроме ксенологов. Нет, это было не простое отсутствие интереса, она избегала разговоров о них. Он не мог выяснить, было ли причиной этого то, что свинки-убийцы были болезненным предметом обсуждения, или же она не верила Глашатаю.
Они взобрались на вершину холма, и Боскинья остановила машину, которая мягко опустилась на свои полозья. Внизу под ними широкая река пробивала себе путь между травянистыми холмами; далекие холмы за рекой были полностью покрыты лесом. Разбросанные вдоль другого берега реки кирпичные и пластиковые дома с черепичными крышами образовывали живописный город. На холмах ближнего берега расположились фермы, их длинные узкие поля простирались почти до самого холма, где сидели Эндер и Боскинья.
— Милагре, — сказала Боскинья. — На самом высоком холме — кафедральный собор. Епископ Перегрино просил людей быть вежливыми с вами и помогать вам.
Из того, каким тоном она это сказала, Эндер сделал вывод, что он также дал им понять, что он является опасным агентом агностицизма.
— Пока Бог не убьет меня своей молнией? — спросил он.
Боскинья улыбнулась.
— Бог дает нам пример христианской терпимости, и мы ожидаем, что каждый из нас последует ему.
— Они знают, кто вызвал меня?
— Кто бы ни вызвал вас, он человек не болтливый.
— Кроме того, что вы мэр, вы еще и губернатор. У вас есть привилегии по части доступа к информации.
— Я знаю, что ваш первоначальный вызов был отменен, но слишком поздно. Я также знаю, что в последние годы было еще два вызова. Но вы должны сознавать, что многие вполне удовлетворены своей верой и тем утешением, которое они получают от священников.
— Они почувствуют облегчение, когда узнают, что я не занимаюсь вопросами веры и утешения.
— Ваше великодушное предложение принять от вас груз скрики принесет вам популярность в барах, и вы можете не сомневаться, что вы увидите массу тщеславных женщин, носящих шкуры скрики, когда придет время. Это будет осенью.
— Случилось так, что мне пришлось приобрести груз скрики вместе со звездолетом — он был мне ненужен, и я не жду особенной благодарности.
Он взглянул на жесткую, похожую на мех траву.
— Эта трава — она настоящая?
— И совершенно бесполезная. Мы не можем даже заготавливать ее на сено — если ее скосить, она крошится и превращается в пыль при первом же дожде. Но внизу на полях распространена разновидность амаранта, выведенная нашим ксенобиологом. Рис и пшеница давали здесь слабые и нежизнеспособные всходы, но амарант настолько прижился здесь, что мы вынуждены применять гербициды, чтобы предотвратить его распространение.
— Почему?
— Этот мир находится под карантином, Глашатай. Амарант настолько приспособлен к здешним условиям, что он скоро вытеснит местные виды травы. В наши цели не входит изменение Лузитании по земному образцу. Мы предполагаем оказать на эту планету как можно меньшее воздействие.
— Это, должно быть, тяжело сказывается на людях.
— В пределах нашей колонии мы чувствуем себя свободно и живем насыщенной жизнью. А за оградой — никто не испытывает совершенно никакого желания выходить за нее.
В ее голосе чувствовалось скрытое волнение. Теперь Эндер осознал, насколько глубоко проник в их души страх перед свинками.
— Глашатай, я знаю, вы думаете, что мы боимся свинок. Наверно, некоторые из нас боятся. Однако ощущение, часто испытываемое большинством из нас, — это не совсем страх. Это ненависть. Презрение.
— Вы никогда не видели их.
— Вы должно быть, знаете о двух ксенологах, что были убиты свинками — я подозреваю, что первоначально вас вызвали для того, чтобы Говорить о смерти Пипо. Но оба они, как Пипо, так и Либо, пользовались всеобщей любовью. Особенно Либо. Он был добрый и щедрый человек, и все глубоко скорбели о его смерти. Трудно понять, как свинки могли так поступить с ним. Дон Кристао, аббат ордена Детей Разума Христова, сказал, что, должно быть, у свинок не развита мораль. Он сказал, что, возможно, это говорит о том, что они — звери. Или же о том, что они невинные создания, еще не отведавшие запретного плода. — Она скупо улыбнулась. — Но это теология — это вам неинтересно.
Он не ответил. Он привык к тому, что верующие люди считают, что сказанное в их священных книгах звучит абсурдно в глазах неверующих. Но Эндер не считал себя, неверующим и серьезно относился к святости многих из этих преданий. Но он не смог бы объяснить это Боскинье. Она изменит со временем свое мнение о нем. Она относилась к нему с подозрением, но он верил, что сможет завоевать ее расположение; для того чтобы быть хорошим мэром, ей надо было уметь проникать в самую суть людей и отличать кажущееся от настоящего.
Он перевел разговор на другую тему.
— Filhos da Mente de Cristo — я не очень силен в португальском, но ведь это означает «Дети Разума Христова», не так ли?
— Это сравнительно молодой орден, он был образован по специальному разрешению Папы четыреста лет назад…
— О, я знаю о Детях Разума Христова, мэр. Я Говорил о смерти Сан Анжело на Моктесуме, в городе Кордоба.
Ее глаза расширились.
— Так это правда!
— Я слышал много вариантов этой истории, мэр Боскинья. В одном из них дьявол вселился в Сан Анжело на смертном ложе, и он выкрикивал отвратительные обряды Глашатая Мертвых.
Боскинья улыбнулась.
— У нас тоже слышали такие сплетни. Дон Кристао говорит, что это совершенная ерунда.
— Случилось так, что Сан Анжело задолго до того, как его причислили к лику святых, присутствовал на Рассказе о смерти женщины, которую он знал. Грибок в крови медленно убивал его. Он пришел ко мне и сказал: «Эндрю, они уже рассказали обо мне столько ужасно лживых историй о чудесах, которые якобы я совершал, и решили, что меня пора канонизировать. Ты должен помочь мне. Ты должен сказать правду, когда я умру».
— Но эти чудеса были подтверждены, и он был канонизирован лишь через девяносто лет после смерти.
— Да. В этом есть и моя вина. Когда я Говорил о его смерти, я сам подтвердил некоторые из чудес.
Теперь она рассмеялась во весь голос.
— Глашатай Мертвых, верящий в чудеса?
— Взгляните на холм, где стоит собор. Сколько там домов для священников и сколько для школ?
Боскинья поняла сразу и свирепо посмотрела на него.
— Дети Разума Христова послушны епископу.
— За исключением того, что они сохраняют и преподают знания, независимо от симпатии или антипатии епископа.
— Сан Анжело мог позволить вам вмешиваться в дела церкви. Уверяю вас, что епископ Перегрино этого не допустит.
— Я прибыл сюда Говорить о смерти обычного человека, и я придерживаюсь закона. Думаю, вы обнаружите, что я причиняю меньше вреда, чем вы ожидали, и, наверно, больше пользы.
— Если вы прибыли Говорить о смерти Пипо, Глашатай Мертвых, то вы не принесете ничего, кроме вреда. Оставьте свинок за стеной. Если бы было по-моему, то ни один человек не прошел бы больше за ограду.
— Я надеюсь, я смогу где-нибудь снять комнату?
— Наш город не подвержен изменениям, Глашатай. У каждого здесь есть дом, сюда никто не приезжает — зачем держать гостиницу? Мы можем предложить вам один из небольших пластиковых домиков, в которых жили первые колонисты. Он невелик, но в нем есть все удобства.
— Поскольку я неприхотлив, я думаю, это подойдет. И я планирую встретиться с доном Кристао. Где есть последователи Сан Анжело, там правда найдет друзей.
Боскинья фыркнула и повела машину дальше. Как Эндер и рассчитывал, ее предвзятое мнение о Глашатае Мертвых было разрушено. Подумать только, он действительно знал Сан Анжело и одобрительно относился к Детям. Это совсем не то, к чему подготавливал их епископ.
