— Видать, они терпелку раньше меня тренировать начали. Что-то у меня командир живот прихватило. Можно я отойду за поворот? — Попросился один из инженеров.
— Стой, ты чего? Сейчас ты пойдешь назад, а они подумают, что мы даем деру и побегут за нами. Держи руками, но стой.
— Понял, остаюсь.
Пауза затянулась. Один из белых медведей не выдержал, громко рыкнул и ударил тяжелой лапой по воде. Второй подыграл ему и повторил то же самое. Кажется животные начали подзуживать себя на решительные действия. Тут в голову Терехину пришла в голову интересная мысль.
— Мужики, набираем в руки камни, и на счет три бросаем их в медведей и орем. Поняли? На счет, чтоб эффект был.
Команда медленно набрала в руки гальки, разошлась в цепь.
— Раз, два, три! Аааааааааа!
Семь крупных камней устремились в сторону животных. По медведям они не попали, но этого и не требовалось. Брызги шлепающихся в воду камней, окатили медведей. Команда инженеров, орала, как никогда в жизни. Медведи дрогнули, развернулись, и прикрывая телами медвежат, косолапо побежали прочь, в сторону берега Северного острова. Когда их белые задницы скрылись на том берегу, команда разразилась истерическим смехом.
— Командир, ну ты вовремя сообразил, тебе укротителем в цирке работать надо?
— Точно, поэтому я с вами. — Пошутил Терехин. — Вытряхивайте кирпичи из штанов и идем дальше.
На этом соседство людей и белых медведей не закончилось. Популяция хищников спасалась от катастрофы на Северном острове, в горах. Вместе с ними там же спасались моржи, нерпы и тюлени. Обнаглевшие от обилия еды медведи, принялись размножаться. Обилие рыбы в мелких водоемах гарантировало им пропитание в летние месяцы. Нагуляв за это время жир, медведи всю зиму лениво охотились на водоплавающих млекопитающих.
Осмелев, полярные хищники стали перебираться через пролив на Южный остров. Люди не могли потерпеть такое опасное соседство, и вынуждены были забить несколько медведей. Их мясо и жир составили рацион питания на пару недель в поселке. Из шкур сделали тулупы. Недостаток теплой одежды чувствовался до сих пор. Теплая одежда из медвежьих шкур могла здорово помочь для работы в зимнее время.
Легкий ветер погнал рябь по воде, которая шлепками о борт разбудила Матвея. Слабое зарево начинающегося утра растворялось в белой мгле утреннего тумана. Ветер играл туманом, скручивал его в клубки и спиральки и гнал мимо плота. Могло показаться, что это плот куда-то плывет. Матвей даже проверил якорь. Тот спокойно лежал на дне.
За такие моменты сказочности Матвей полюбил путешествия. Его переполняли эмоции, поделиться которыми он не мог, потому что не находил таких слов, чтобы их описать. Ему было искренне жаль сестру и мать, которые не видели этих чудес природы.
Шлеп! Матвей вздрогнул от неожиданности. Он уже привык к безмолвию нового мира и любые звуки, которые не производил он сам, казались неестественными. Матвей обернулся на звук и заметил волнение на поверхности воды, как от движения под ней рыбы. На мгновение, искрящаяся серебристой чешуей, рыба промелькнула совсем рядом с плотом. Матвей отшатнулся от нее, как от акулы. Пару секунд он колебался, затем залез в рюкзак провизией. Достал оттуда вяленой крысятины. Порезал ее ножом помельче, и бросил в воду, рядом с плотом.
Рыба тут же подцепила кусочек и исчезла с ним с темной мгле. Матвей присел на колени, занес над водой нож и стал ждать. Он тут же среагировал на движение в воде. Одновременно с показавшейся у поверхности воды рыбьей пасти, Матвей наискось ударил ножом. Он почувствовал, как тот вошел в плоть и, не теряя инерции, продолжил движение. Над водой показалось тело большой рыбы, надетое, прямо под жабрами на нож. Матвей бросил ее на плот и накрыл телом. Рыба неистово била хвостом и готова была сорваться в воду.
Из-за шума проснулся отец и спросонья не мог понять, чем занимается сын, пока не разглядел лупящего по палубе рыбьего хвоста. Он подскочил и прижал рыбий хвост.
— Как ты ее поймал? — Егор удивленно посмотрел на сына.
Матвей, молча, вынул из-под себя нож.
— Кружилась, тут, вот и решил попробовать ее поймать. — Матвей говорил напряженно, держа обеими руками скользкую рыбу.
Добыча еще пару минут изводила агонией, потом затихла. Егор смотрел на нее во все глаза.
— Да в ней килограмм десять, не меньше?
Он поднял ее за жабры. Рыба была тяжелой и запросто могла оказаться тяжелее десяти килограмм. По виду она была похожа на огромного речного окуня.
— Нам надо ее приготовить, чтобы не пропала, и довезти до дома. — Егор почесал в затылке.
Позади него снова раздался характерный шлепок. Остальные рыбы доедали крысятину, выброшенную Матвеем для подкормки.
— Да их тут! Ловить, не переловить!
— Давай, я попробую еще? — Предложил сын.
— Погоди, эту надо определить. Сдается мне, что нам надо коптильню на плоту делать. Предлагаю, немедленно отправляться домой. Каргалинский никуда от нас не денется, а лето будет слишком коротким, чтобы потратить его на поиски всякого Эльдорадо, которого, может и не быть вовсе.
Матвей согласился с отцом. Перспектива еще одну зиму питаться крысятиной и лягушатиной вызывала отвращение. К тому же крыс становилось меньше, и ловить их становилось вся тяжелее. Рыба была идеальной заменой.
Едва сошел туман, мужчины тронулись в обратную дорогу. На плоту имелся небольшой запас дров для приготовления чая или разогрева пищи, а так же совсем небольшой пузырек с растительным маслом. Егор посадил сына за «штурвал», а сам занялся разделкой и приготовлением рыбы. Он истекал слюной, глядя на шкворчащие на дне кастрюли куски рыбьего мяса. В один прием в нее уместилось не больше одной четверти. Запах от готовящейся еды расходился такой, что желудок урчал не останавливаясь. Рыба приготовилась быстро.
— Стоп-машина! Пошли есть, Матвей.
Два раза упрашивать не пришлось. Егор вынул куски и переложил в чистую кастрюлю. На дно первой капнул еще масла и выложил новые куски. Матвей, обжигаясь достал горячий кусок и вдохнул его аромат.
— Костей много? — Спросил он.
— Не знаю. Сейчас меня это ничуть не заботит.
Если бы у рыб была душа, и она могла видеть, сколько удовольствия ее тело принесло двум людям, то не стала бы обижаться за это убийство.
Матвей сплевывал кости за борт и всю дорогу удовлетворенно мычал. Они не смогли осилить того, что Егор приготовил за первый прием. Матвей тяжело отвалился от кастрюли и лег, подбоченись.
— Надо как-то довезти до наших девушек. Они сто лет такого не ели, и очень расстроятся, если мы не довезем.
