Рауль с Клео недоуменно посмотрели друг на друга. Потом Рауль медленно кивнул.
– Страшное, – согласился он. – Если кто-то хочет домой вот так.
– И все-таки, она могла стать отличным союзником, – заметил Клео. – Жаль.
– Жаль? И всё? – Пятый поднял голову. В глазах его плеснуло безумие, Лин предостерегающе схватил его за руку. – На то, что я только что убил человека, тебе плевать?
Клео вздохнул.
– Подлость и глупость. – Пятый освободил руку, опустил голову. – Какая чудесная смесь для рецепта смерти – подлость, глупость, но при этом благородство и любовь.
– О чем ты? – спросил Рауль.
– О том, что правда всегда одна, только нас для нее слишком много. – Он встал, тряхнул головой. – Не хватает одной-единственной правды – на всех. И тогда она достается тому, кто сильнее. Только и всего.
– Мы сейчас придем. – Клео и Рауль отошли в сторону.
– Водка есть? – одними губами спросил Пятый.
– Держи, тут мало, сам видишь.
«Йогурт». Сто грамм. Смешно.
– А ты хочешь домой? – спросил Лин.
– Очень. Только сначала похороним Керр. Она…
Пятый не договорил. Залпом опростал стаканчик, поперхнулся, закашлялся.
– Сивуха, вот пакость. Идем. Доводить до логического завершения то, что начали.
– Не трогай его.
– Ему плохо не станет?
– Станет, понятное дело. А ты всё равно не трогай.
– Надоело курить на лестнице.
– Придется потерпеть.
…Они сидели в комнате, Пятый два часа назад оккупировал кухню. Лин строго-настрого запретил всем туда входить, лишь иногда заглядывал сам – посмотреть, как друг. Пятый сидел и пил. Анжи считала, что не стоит оставлять его сейчас одного в этом личном аду, но Лин был непреклонен. Кет несколько раз под разными предлогами тоже пыталась наведаться на кухню, Лин не позволил.
– Ему надо справиться самому, понимаешь? Он придет, сам придет. Когда это будет можно.
Пятый вернулся к двум часам ночи. Когда в коридоре послышались неуверенные шаги, Кет рванула навстречу, как выяснилось последствии – спасать висящее на стене зеркало. Вернулись в комнату они вдвоем, Кет, как могла, поддерживала Пятого под локоть.
– Лин, он на ногах не стоит, помоги, а?
– Я стою… – невнятно проговорил Пятый. – А есть куда лечь?
Общими усилиями его кое-как устроили на диване, и Лин принялся командовать – воду, чай с лимоном, нет, лучше кофе с сахаром, черный, и еще можно…
– Лин, остановись, – попросил Пятый минут через десять. – И так хреново.
– Не тошнит?
– От водки – нет, – признался, подумав, Пятый. – А от всего остального, пожалуй, что и да.
– Попробуй не думать… – начала было Кет, но Пятый ее осадил.
– Попробуй не дышать! Долго продержишься?! Господи, она просто хотела домой, просто домой, идиоты. За что мне это всё? Я же не хотел, не хотел ее убивать.
– Мы знаем, – согласилась Кет, присаживаясь рядом с ним. – Выпей лучше кофе, пожалуйста.
– И всё станет хорошо? – с сарказмом спросил Пятый, но чашку, тем не менее, взял.
– Нет. Но кофе не успеет сильно остыть, – ответила Кет.
В комнате было тесновато. Клео с недовольным видом, нога на ногу, сидел на специально принесенном стуле (который был ему мал), Рауль устроился прямо на полу рядом с ним, Анжи угнездилась в маленьком плетеном кресле.
– А мне знакомо это чувство, – неожиданно сказала она. – Хотите – верьте, хотите – нет, но я увидела это в ее глазах, еще там, на корабле. И узнала.
– Ты о чем? – спросила Кет.
Пятый сумрачно посмотрел на Анжи, поставил чашку с кофе на пол.
– Когда хочется домой, – продолжила Анжи. – Это как больной зуб. Не безумие, но… Болит так сильно, что поглощает всю тебя, и ты уже не можешь больше думать ни о чем, ничего не можешь делать, кроме как стремиться к этой цели – домой. Все смыкается на одном – искать способ возвращения. У меня так было однажды, правда, уже очень давно. Но я запомнила.
– Да, – неожиданно сказал Рауль. – Я тоже такое помню. В первый месяц на Эвене.
– Вот именно, – Анжи ласково взглянула на него. – Я с себя и рисовала…
Она осеклась, кинула быстрый взгляд на Кет. Нет, вроде бы Рауль не обратил внимания на оговорку.
Пятый кивнул.
– Знаю, – сказал он. – Когда хочется – и нельзя. Никак нельзя. Слушайте, я пойду еще там посижу. Хорошо?
Лин нахмурился. Погрозил другу кулаком. Тот вяло махнул рукой и, пошатываясь, вышел из комнаты.
– Зеркало разобьет… – простонала Кет.
– Не беспокойся, – тихо сказал Лин. – Если он кому сейчас и враг – так только себе.
– Так вот, – продолжила Анжи. – Это было давно, больше десяти лет назад. Я оказалась в Японии – работала там в клубе… Хостесс, «хозяйка» – нужно сидеть, лыбиться гостям, подливать выпивку. Так вот, через месяц меня так придавило всем этим – чуждость, понимаете? – что у меня снесло крышу. Я поняла, что если не найду способ в ближайший месяц вернуться обратно – я просто свихнусь. Физически свихнусь, всерьез. А способов не было, контракт на полгода, никто еще до меня не уезжал вот так, до срока – во всяком случае, с зарплатой. А мне все равно было нужно домой. Мне было уже наплевать на зарплату, только бы вернуться в Россию, туда, где все говорят по-русски, где снег и слякоть, где все родное. И тут, знаете, такое обострение хитрости произошло. Я придумала мухлевку-многоходовку, и раздобыла медсправку о том, что я едва ли не слепая, и что могу ослепнуть окончательно, если останусь в Японии хоть на чуть-чуть. И японцы поверили. Оплатили мне обратный билет, кстати, весьма дорогой. И я вернулась. Но в каком состоянии я была этот месяц – лучше не вспоминать. Зомби. Глаза, знаете, в никуда смотрят. Я как увидела это у Керр – сразу же узнала. Только не поверила.
– М-да, – задумчиво протянул Лин. – Выбор, выбор. У тебя была хотя бы возможность вернуться. Бывает и так, что возможности не существует в прицнипе. А потом ты просто перестаешь понимать, где был тот настоящий дом, в который ты хотел придти.
– Не скажи, – Кет осторожно выглянула в коридор. Потом повернулась к рыжему и добавила: – Всегда есть один, настоящий. Ладно. Не умею говорить красиво. Лин, и все-таки, другого выхода правда не было?
– Не было, – отрицательно покачал головой Лин.
На самом деле не было. Был бы – неужели они им не воспользовались бы?
– Вы уже убили ее, – ровно проговорил Клео. – Она потеряла рассудок. Все было кончено. И если вы продолжите потакать Пятому в мазохизме и рефлексии, мы с Раулем, простите, вас покинем, ибо дурной пример заразителен. Особенно когда его одновременно подают так много людей.
Он многозначительно взглянул на Рауля.
– А что остается?.. – с тоской в голосе спросил Лин. – И потом – почему много?
