– Мы летели тринадцать лет!
– Нет. Ваш перелет занял тринадцать лет, потому что, достигнув за двенадцать лет Спики, вы год летели в другое место.
– Я все еще не понимаю.
– Белла, Спиканская Структура – ускоритель, – деликатно указала Хромис. – Ее назначение – приблизить вас к скорости света. Сжатие времени в двадцать два раза, хотя и высокое, было недостаточным для предстоящего вам путешествия.
Лицо Хромис стало напряженным, будто рассказ причинял ей боль.
– Если употребить знакомую вам аналогию времени, первые двести шестьдесят лет странствия «Хохлатого пингвина» – ваши двенадцать лет субъективного времени – были всего лишь рулежкой по взлетной полосе. Полоса эта – Спика. Настоящее странствие началось только с нее.
Белле не хотелось соглашаться, но убежденность гостьи не оставляла возможности для сомнений. Хромис говорила правду.
– И куда же мы прилетели?
– Мы не уверены даже сейчас, – смущенно ответила Хромис. – Ко времени, когда вы прошли Структуру, ближайшие зонды еще оставались в сотне световых лет позади. Наблюдения проводились со слишком большого расстояния. Зонды зарегистрировали слабые сигналы с ваших флаеров, и по ним мы смогли оценить перемену скорости по мере прохождения вами Структуры. Но к тому времени, когда вы вышли, мы потеряли сигнал.
– Вы больше не могли видеть нас.
– Нет. Оболочка вокруг вас оказалась слишком темной и поглощающей.
Белла подумала, что речь идет о «железном небе».
– Но вы же, наверное, имели представление о том, куда мы направляемся?
– Да, приблизительно. Мы обнаружили эквивалент Спиканской Структуры в двух тысячах световых лет за Спикой. И знали, что вы, вероятнее всего, окажетесь там через две тысячи лет, но наших возможностей не хватило проследить за вами дальше. Янус стал слишком темным и быстрым. Мы потеряли вас.
– Но теперь нашли снова.
– Мы никогда не забывали о вас. Аномалия Януса изменила нашу историю. Теорема существования гласит: всегда легче отыскать решение, если известно о его наличии. В пределах века от вашего отбытия произошла революция в фундаментальной физике. Янус научил нас искать пробелы в теориях, десятилетия казавшихся безупречными. В конце концов мы создали свой двигатель, смещающий системы отсчета, – не столь эффективный, как у Януса, и, наверное, применяющий другие принципы, но работающий успешно. Белла, мы распространялись восемнадцать тысяч лет со скоростью, близкой к скорости света. Меняющий системы двигатель сделал нас преуспевающими хозяевами огромной империи. Конгресс Кольца Линдблада – лишь один из самых крупных политических союзов в бескрайних владениях человека. В Конгрессе я представляю небольшой – около ста тридцати членов – кластер сходных обитаемых систем, связанных давно установленными торговыми отношениями и общей демократической системой. Можете называть его государством, либо конституционной общностью. Существуют сотни подобных объединений. В некоторых жизнь устроена крайне странным и враждебным для нас образом. Но вернемся к вам. Как я уже говорила, вас никогда не забывали. Ваше самопожертвование вдохновило нас. Даже когда вы поняли, что не можете покинуть Янус, вы продолжали слать данные домой. Как и обещали.
– Я обещала?!
– Белла, ваше интервью, – произнесла Хромис на удивление почтительно. – Вы должны его помнить.
– Не уверена, что помню.
Хромис заговорила голосом Беллы:
– Я – Белла Линд. Вы смотрите Си-эн-эн.
– Си-эн-эн? Вы только что сказали, «Си-эн-эн»?
– Белла, многие годы после вашего отлета на Янусе интервью воспроизводили снова и снова. Оно стало символом отчаянной храбрости, благороднейшего самопожертвования. Ему учили детей, как молитве или государственной присяге.
– С трудом в это верится.
– Данные с Януса изменили историю. Они ускорили развитие сотни научных дисциплин, выявили связи между ними, о каких не подозревал никто. Наши знания о соотношении массы и энергии, о массе и инерции стали логически полными. Знание дало нам звезды – и за это мы бесконечно благодарны. Но при том всегда принималось как само собой разумеющееся, что ваше назначение – финал маршрута – должно оставаться неизвестным. Ускорители бросили вас в будущее, далеко за пределы наших возможностей. – Хромис сдержанно улыбнулась. – Затем у нас появилась скромная идея. Приближался юбилей: десять тысяч лет со дня заселения первого мира Кольца Линдблада. Было выдвинуто много идей о том, как отпраздновать событие. Мой народ послал меня изложить идею на Новую Дальнюю Флоренцию, и после некоторой дискуссии идею приняли. Мы решили отметить юбилей посланием Благодетельнице.
– А Благодетельница, надо думать, я?
– Теперь, возможно, вы начинаете понимать всю вашу значимость для нас. Послание должно было нести благодарность и стать полезным Благодетельнице и ее людям, где бы они ни оказались. Как видите, это послание – я. Как инициатора проекта, меня удостоили чести записать мою «личность» в памятный куб, на который вы, судя по всему, наткнулись.
– Как же куб достиг нас? Как далеко он пролетел, чтобы попасть сюда?
– Не могу сказать. Мы сделали очень много таких кубов. Мало что может повредить им – разве что падение в звезду. Мы разрабатывали их очень долго и напряженно. – Затем Хромис предвосхитила следующий вопрос Беллы. – Мы разослали их во все стороны. Рассеивали по Галактике с автоматических зондов. Оставляли на орбитах миллионов мертвых планет. Отправили в межгалактическое пространство по траекториям, обязанным в конце концов привести кубы во все главные галактики, галактики-сателлиты либо звездные кластеры. Мы продолжали делать их четыре тысячи лет. Конечно, мы никогда особо и не ожидали успеха, лишь совершали символический акт благодарности.
– Но у вас получилось, – заметила Белла. – Один ваш куб нашел меня.
– Да, но неизвестно когда и где. Знаю лишь то, что этот куб – копия артефакта, куда поместили мою личность, – один из последних среди запущенных. К тому времени мемориальный проект продолжался четыре тысячи лет, и за все это время не было ни единого намека на свершившийся контакт. – Хромис нервно пошевелила пальцами. – Можно предполагать, что вы оказались очень далеко, иначе мы бы получили известия от вас до запуска последних кубов.
– Но вы не можете сказать мне, насколько мы улетели?
– Кубу известна лишь его собственная история. До вашего прикосновения он не записывал объективное время. Его могли подбирать и терять сотни раз, будто счастливую монету. Во всяком случае, его путешествие было очень долгим.
– Расскажите мне о нем, – попросила Белла.
– В свое время. Все в свое время.
Хромис исчезла, но Белла понимала: она еще появится. После, ощущая душевный покой, какого не испытывала с момента прикосновения к артефакту, она пересказала Эксфорду разговор. Райан перебивал время от времени, спрашивал о подробностях. Иногда Белла могла их вспомнить, иногда – нет.
– Я верю ей, – призналась Белла. – Безоговорочно и полностью. Я такой уверенности не испытывала за всю жизнь.
– Гостья могла манипулировать твоим сознанием ради такого эффекта.
– Ну и что? Она исчезла, а я продолжаю верить. Райан, это очень похоже на правду – и многое объясняет. Например, «железное небо» – экран для защиты нас от эффектов ультрарелятивистской скорости. Янус создал его, когда мы приближались к ускорителю.
– Мне не нравятся новости. Одно дело думать, что провалился на пару сотен лет сквозь кроличью нору. И совсем другое – оставить за спиной восемнадцать тысяч лет. Как людям принять такое?
– Хуже того. Столько лет минуло лишь до момента записи этой Хромис в куб. А сколько лет прошло еще до того, как мы подобрали куб?
– Белла, здесь, полагаю, стоило бы и подсластить пилюлю.
– Я так и предположила: ты подобных откровений не одобришь.
– Как правило, и не одобряю.
– Но тут возможно исключение?
– Все возможно. Кстати, каждым своим ответом Хромис породила немало новых вопросов. Если мы не в Спиканской Структуре – то где? Мы ведь уже установили, что размер нашей ячейки приблизительно соответствует размеру поперечной балки структуры.
– Про это она ничего не сказала, – заметила Белла, ощутившая себя беспомощно и неловко.
– И еще кое-то: Хромис поведала о цивилизации, охватывающей сотни и тысячи миров, распространившейся на тысячи световых лет. Ведь так?
– Да.
– Она намекала и на то, что они заглядывали очень далеко в Галактику.
– Ну да.
– Так напомни же мне, упоминала ли она «фонтаноголовых»?
* * *Обыденные дела Высокой Башни шли своим заведенным чередом. Перри вернулся в Крэбтри, чтобы сдаться Белле и правосудию. Его поселили поблизости от помещений суда, в комнате с отличным видом на город, чистой и комфортабельной, но все же попахивавшей тюремной камерой или психиатрическим отделением для буйных. Подбитые мягким покрытием стены имели мертвенный вид, уж точно не передавали неразличимых глазом сообщений. Зайдя, Белла увидела стул, стол и поднос с остатками еды. Перри сидел на кровати, казалось, совершено равнодушный к своему будущему.
