— Эй, Эдвард!
— Минелли! — Шоу подошел к окну и наклонился, чтобы обнять Минелли. — Сумасшедший! Твоя машина?
— Купил три недели назад вместе с отделкой. Здорово, правда?
— Ужасно рад тебя видеть.
— А я рад, что меня видят. После того, как мы расстались, пришлось нелегко. Ты ведь ездил в Техас?
— Да, — подтвердил Эдвард. — А ты?
— Я устроил скандал в институте. Они выбросили мои документы, дали пинка под зад и сказали: иди, мол, жалуйся. Я сходил с ума. Купил эту тачку и с тех пор путешествую. Заезжал в Шошоне и останавливался у бакалейного магазина. Так сказать, визит вежливости. Стеллы нет в городе. Она в Лас-Вегасе — консультируется с юристами по поводу минеральных источников. А Бернис на месте и спрашивала о тебе. Я сказал, ты в порядке. Это так?
— Я поживаю отлично. Давай, паркуйся, и погуляем вместе.
— Куда направимся?
— я слышал, альпинисты покоряют Эль-Капитана.
— Надо же! Как в Диснейлэнде.
Минелли поставил машину на обочину; при этом из выхлопной трубы вырвались клубы голубоватого дыма. Прежде чем открыть багажник, Минелли похлопал его по крышке.
— Зачем тратить массу денег на какую-то ерунду, которая понадобится не больше, чем на месяц-другой?
— Похоже, катастрофа может начаться в любом месте. Неизвестно где.
— Я всегда полагался на милосердие чужаков.
— Твой юмор доведет тебя до беды!
Минелли пожал плечами и протянул обе руки к солнцу.
— Ультрафиолетовые лучи! Валяйте, делайте свое гнусное дело. Мне теперь все до лампочки!
Молодые люди прошли две мили по асфальтированной дороге, миновали Трех Братьев, потом свернули на тропинку и, пройдя еще милю, остановились на лужайке возле Эль-Капитана. Они подняли головы и стали всматриваться в древние гранитные стены. Выемка на них напоминала о глыбе, оторвавшейся от скалы в 1990 году.
— Грандиозно. Я не был здесь десять, нет, двенадцать лет, — восхитился Минелли. — А почему ты выбрал этот парк?
— Детские воспоминания. Лучшее место на земле.
Минелли с воодушевлением кивнул.
— Лучшее место для меня там, где я нахожусь в данный момент. Но это, пожалуй, мне нравится больше других. Я не вижу никого наверху. Где они?
Эдвард протянул небольшой полевой бинокль.
— Поищи муравьев, тянущих за собой веревки и мешки, — посоветовал он. — Там, вероятно, пять или шесть скалолазов.
— Боже, — сказал Минелли. — Вон черная точка. Нет — синяя. Такого же цвета, как мой спальник. Один из них?
Эдвард провел воображаемую линию от маленького синего пятнышка на скале.
— Смотри выше.
Он протянул Минелли бинокль. Тот долго искал нужное место и наконец замер — только брови шевелились над окулярами.
— Вижу его! Или ее. Просто висит!
— А выше — еще один, — сказал Эдвард. — Наверно, они в одной связке. С трудом, но можно разглядеть веревки между ними.
— Сколько времени им потребуется, чтобы добраться до вершины?
— Кто-то говорил, что один день. Может, больше. Иногда они ночуют прямо там, повиснув в своих мешках или, если повезет, устроившись на выступе.
Минелли вернул Эдварду бинокль.
— Даже думать об этом страшно.
Эдвард покачал головой.
— Не знаю. Я хотел бы оказаться с ними. Подумай о последнем миге восхождения. Стоять на вершине, видеть все вокруг. Чувствовать себя так, будто построил небоскреб и он принадлежит тебе…
Минелли посмотрел на друга с сомнением.
— Что еще происходит здесь? Парк кажется безлюдным.
— Так и есть. Сегодня вечером группа людей собирается возле летней сцены в Карри-Вилледж. А завтра там играет оркестр. Лесничим и сторожам нечего делать. Некоторые из них по выходным проводят экскурсии.
— Все сидят дома. Мистер и миссис Мамэнддэд прилипли к экранам телевизорам.
Эдвард кивнул, потом опять поднял бинокль, выискивая альпинистов.
— Ты презираешь их?
— Нет, — тихо сказал Минелли. — Если бы у меня был дом и тот, о ком надо заботится — я имею в виду женщину, — я поступил бы так же. Они не понимают, что происходит. Они слишком невежественны, чтобы осознать правду. Мать сказала мне: «Господь спасет нас. Мы Его дети». Может, Он и спасет. Но если Он не сделает этого, я остаюсь с тобой. Я ни на кого не держу зла и временами все еще преклоняюсь перед творениями старины Вседержителя.
— Наверно, приятно быть невеждой, — заметил Эдвард, опуская бинокль.
Минелли решительно покачал головой.
— Когда наступит конец, я хотел бы сознательно встретить его. Я не хочу поддаться… панике. Надеюсь сохранить невозмутимость, остаться ученым: сесть и наблюдать. И, может, это лучшее место для зрителей на всей Земле. — Он показал на скалу. — Где-нибудь на вершине.
Так как в палатке Эдварда стояло две кровати, он предложил одну из них Минелли. Однако тот отказался.
— Они даже не берут деньги за наем. Я наводил справки там, в деревне, и ребята сказали: иди и занимай любую, только поддерживай в ней порядок. Что касается меня, хотелось бы, чтобы рядом со мной оказался кто-нибудь противоположного пола, когда начнется заваруха. Как тебе такая перспектива?
— Отличная идея.
— Ну, хорошо. Мы развлекаемся с тобой вдвоем, потом находим двух женщин — умных женщин, конечно, так же хорошо понимающих происходящее, как и мы — и развлекаемся еще немного. У меня с собой много еды, а в местном магазинчике полно пива, вина и замороженных продуктов. Мы весело проведем время.
Когда наступил вечер, они приняли душ и отправились в поселок. Минуя палатки и летние домики, они вышли на лужайку. Немолодая супружеская пара сидела на раскладных стульях у портативного приемника, из которого доносились едва различимые голоса. Все четверо приветливо кивнули друг другу.
— Собираетесь на встречу? — спросил Эдвард.
Мужчина покачал головой.
— Сегодня нет, — ответил он. — Уж больно хороша ночь.
— Однако, вам не спастись от музыки и шума, — предупредил Минелли.
Мужчина и женщина улыбнулись и добродушно прогнали геологов.
— Скажите нам, если будет что-нибудь интересное.
— Кому это теперь нужно? — заметил Минелли, когда они проходили мимо административного здания и склада.
На долину опустилась прохлада. Облака, зацепившиеся за скалы, обложили вершины Хаф-Доума и Ройал-Арчез. Эдвард застегнул молнию замшевой куртки. Летний театр — скамейки, расставленные полукругом перед приподнятой бревенчатой сценой — был переполнен. Мужчины и женщины всех возрастов нетерпеливо топтались, пока инженеры суетились с аппаратурой. Микрофоны трещали и гудели; со всех сторон эхом возвращались галдеж толпы и электронный шум настраиваемых динамиков. Эдвард и Минелли отыскали скамейку в некотором отдалении от сцены и сели, наблюдая за другими и, в свою очередь, став объектом наблюдения. Седобородый мужчина, примерно шестидесяти пяти лет, одетый в походную куртку цвета хаки, предложил им банки пива из наполовину опустошенной коробки. Они не стали отказываться и принялись за угощение, чтобы скоротать время.
