Иоганн часто отпивал воду из стакана, и его ленивый голос стал хриплым. Время от времени слышался скрип сидений на балконах: зрители тоже меняли своё положение.
— Вызываю маркиза Кобенца, — наконец хрипло произнёс Иоганн. В воздухе неожиданно почувствовалось напряжение. Кобенцу нужно будет многое, очень многое объяснить.
Кобенц оставался сидеть. Встал его защитник. Впервые его поведение показалось неуверенным.
— Защита отказывается давать показания, — медленно сказал он. Урич схватил Майкла Карла за руку.
— Мы их прижали, — радостно сказал он. — Прижали.
Король наклонился вперёд.
— Отказ давать показания, хоть это и позволено по закону, может ухудшить ваше положение, предупредил он.
— Он предоставляет ему все шансы, — прошептал Урич.
Кобенц выглядел неуверенно, но улыбался. Он покачал головой, глядя на защитника в чёрной мантии.
— Мы всё-таки отказываемся, ваше величество, — подтвердил своё решение защитник, — но мы благодарим ваше величество за великодушное предупреждение, — добавил он, и в голосе его слышалось невольное восхищение.
— Есть ли ещё свидетели, ваша светлость? — спросил король.
— Двое, ваше величество.
Майкл Карл выпрямился. В усталом голосе Иоганна прозвучала некая нотка… Неужели он собирается преподнести сюрприз, на который намекал весь день? По-видимому, остальные присутствовавшие в зале тоже почувствовали это, и Кобенц выпрямился на стуле; его защитник поднял голову в парике, как собака, учуявшая запах дичи.
— Генрих Готтхем, — вызвал Иоганн. Вперёд уверенно выступил молодой человек в волчьей шкуре. Майкл Карл узнал в нём человека-волка, который нёс королевский штандарт как раз перед взятием собора.
— В каком качестве вы присутствовали при взятии собора?
— Его величество послал меня с сообщением к его высочеству. Я присоединился к отряду его высочества.
— Как были вооружены офицеры собора, когда они сдались?
— Они имели личное оружие. Кроме того, у алтаря мы нашли револьвер, из которого был сделан один выстрел.
Герцог подал знак и солдату предъявили на опознание револьвер.
— Этот револьвер вы нашли у алтаря собора?
— Да.
— Вы готовы поклясться в этом?
— Да. У пистолета есть небольшое красное пятно на рукояти возле ствола.
— Когда люди Кобенца передавали его, он был вооружён?
— Нет. Они связали его.
— Желает ли защита допросить свидетеля?
Защитник за столом покачал головой.
— Профессор Рудольф Штадлитц.
Вперёд выступил маленького роста сутулый человек. Он близоруко смотрел на мир сквозь толстые очки.
— Каково ваше положение в Рейне, профессор Штадлитц?
— Я возглавляю лабораторию полиции.
— Час назад вы прислали мне записку, в которой утверждается, что у вас есть важное свидетельство. Не сообщите ли его нам сейчас?
Профессор начал холодным высоким голосом:
— Пуля, убившая архиепископа, была выпущена из этого револьвера.
Послышался рокот, подобный отдалённому гулу моря. На балконах зрители вставали, чтобы лучше видеть.
— Каждая пули несёт на себе следы пистолета, из которого она выстрелена. Пуля, извлечённая из тела, несёт следы именно этого пистолета. Сегодня утром из этого пистолета был произведён контрольный выстрел, пулю сравнили с той, что убила архиепископа, и знаки на обеих пулях идентичны.
— Есть ли отпечатки пальцев на револьвере?
— Много. На стволе несколько смазанных отпечатков, но на рукояти два очень отчётливых.
— Кому принадлежат эти отпечатки?
— Обвиняемому.
— Если ли вопросы у защиты?
Снова защитник покачал головой. Выглядел он решительно несчастным, а наглая самоуверенность Кобенца совершенно исчезла.
Иоганн повернулся к трону.
— Свидетелей больше нет, ваше величество.
— Мы их прижали, — возбужденно шептал Урич. — Они у нас на сковороде и знают это. Посмотрите на Кобенца.
Майкл Карл посмотрел. Предводитель мятежников обвис, как подушка, из которой выпустили перья. Лицо его приобрело жёлто-зелёный цвет, как во время сдачи в соборе.
— Защита может начать выступление, — приказал король.
— Они попытаются, — пророчествовал Урич. — Но у них ничего не выйдет, и они это знают.
Защитник произнёс блестящую речь. Если бы не показания профессора, которые невозможно было опровергнуть, он вполне мог бы и выиграть.
Иоганн от лица обвинения не стал произносить долгой речи, он удовлетворился тем, что пункт за пунктом повторил все доказательства обвинения. Закончив, он повернулся к столу и впервые за много часов сел. Встал король и, сделав шаг вперёд, взял со стола ивовый прут со счищенной корой.
— Милорды, — отчётливо спросил он, — каков ваш вердикт?
Зачитывая по большой книге, он одно за другим произносил имена, начиная со старейшего и заканчивая самым молодым. Один за другим они вставали и, прижимая руки к сердцу, отвечали: «Клянусь честью, виновен!»
И по мере того как слышались эти «Виновен», Кобенц всё больше и больше извивался в страхе. Его одутловатое лицо превратилось в такое отвратительное зрелище, что даже его собственный советник отвернулся с презрением.
Наконец сел самый младший из лордов-судей. Король помолчал и снова спросил:
— Объявляете ли вы, милорды, этого человека виновным?
Как один, лорды ответили:
— Мы признаём его виновным.
Король снова поднялся на помост, держа прут высоко поднятым. Потом переломил его. В зале стояла такая тишина, что всё хорошо расслышали треск ивы. Потом послышался тихий шелест, как будто все под сводчатой крышей одновременно вздохнули.
— Как в старину, когда герцог, творя справедливость, сидел под деревом, так и мы переламываем этот ивовый прут, ибо просить о большей справедливости ты не можешь. Собравшиеся лорды признали тебя виновным в измене против нас и в грязном убийстве. Поэтому в двадцать пятый день этого месяца тебя повесят за шею и будут так держать, пока ты не умрёшь — да смилостивится Господь над твоей душой!
Кобенц встал и стоял покачиваясь, потом с ужасным криком упал на руки стражников, и те, шатаясь под его тяжестью, вынесли его из зала.
Глава шестнадцатая Майкл Карл присутствует, на коронации
— Благодаря его светлости мятежники попали в оборот, — возбуждённо говорил Урич, глядя, как Майкл Карл поглощает поздний, но очень сытный завтрак. Урич был не просто адъютантом. С того часа, как король пригласил его в свою лесную палатку и представил будущему командиру, Урич превратился в проводника, телохранителя и, что лучше всего, в друга Майкла Карла.
