Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

— Что ж, я расскажу вам о здешних женщинах, — ответил гонец. — Если вам удастся поймать хотя бы одну из них, стреляйте не раздумывая.

— О, они такие злючки?..

— Послушайте меня. Я слышал об этом от других мужчин, да и сам был свидетелем кое-чему. Местные женщины — сущие дикие кошки, они спят и видят, как бы вас убить. Приставьте ей к горлу нож, и она сама напорется на лезвие, вопя, что рада умереть, если сначала сможет выцарапать вам глаза. Бейте ее, сажайте в клетку или обращайтесь как с королевой, она все равно будет драться. Свяжи ее, но когда ты ее оседлаешь, она лбом разобьет тебе нос, а зубами вырвет кусок твоей щеки. Единственный способ — это лишить ее сознания или связать так, чтобы она не могла пошевелить даже мизинцем. Но какое тогда от нее удовольствие? Ведь тогда она все равно что покойница, верно? Сэр, — обратился он к Сидиру, — не могли бы вы привезти сюда приличных проституток из Арванета?

Охранник запустил пальцы в нестриженую шевелюру и сказал озадаченно:

— Но ведь все торговцы, все до одного, рассказывают о местных шлюхах или о том, как здешние девицы отдавались мужчинам ради собственного удовольствия.

— Мы здесь завоеватели, оккупанты. — Гонец сплюнул.

— Это разные вещи. Привить культуру северянке, все равно что приручить скорпиона. Их всех нужно выселить отсюда. Изгнать.

Сидир слушал их и все больше мрачнел.

— Это свирепый народ, — медленно вымолвил он. — Я достаточно повоевал, и когда-то интересовался историей. Многие народы клянутся, что будут сражаться до последнего мужчины, но никогда этого не делают. Никто никогда еще не говорил, что они будут драться до последней женщины или до последнего ребенка. — Он резко поднялся. — А теперь — вперед!

К вечеру они были на месте. Холм располагался в нескольких милях от реки. Весь склон размером с плац-парад был изрезан бледно-желтыми известняковыми слоями, вокруг было пустое пространство, и уже одно это говорило о том, что здесь случилось. Солдаты унесли убитых и раненых после непрерывных жестоких атак. Время от времени между двумя каменными глыбами мелькала голова дозорного; иногда солнечный свет вспыхивал на обнаженном клинке. Но ничто не нарушало тишину, лишь изредка по склону с шорохом сыпались мелкие камешки. Даже шум, неизбежно создаваемый вооруженными людьми, был почти не слышен, терялся под эти небом. Лязг оружия и шелест знамен казались ничтожными шорохами в этом бесконечном пространстве.

— Я предложил им хорошие условия сдачи. Все, что мог, согласно приказу Главнокомандующего, — сказал Фелгэй. — Мы отведем их в резервацию, обеспечим всем необходимым, оставим лишь пару заложников. Но когда наш парламентер кончил читать условия, они пронзили его стрелой. Прямо под белым флагом, сэр! Если бы мы больше нище не были нужны, я держал бы их здесь, пока они не передохли бы от голода и жажды.

— Другой подход мог бы оказаться удачнее, — ответил Сидир. — Я разделяю ваш гнев, полковник, но мы не можем приносить своих людей в жертву мести. Понятие перемирия явно им незнакомо. А что такое сделка, они знают — вспомните, как они торговали в мирное время. Я хочу попробовать…

Из веток, пучков травы и кольчуг для него соорудили заслон, такой большой, что его должен был нести перед Сидиром целый расчет. Он встал под скалой и крикнул в рупор:

— Дония Гервара среди вас?!

С мгновение он слышал только удары своего сердца, да тонкий свист ветра на острых кромках скал. Потом мужской голос по арванетски с акцентом спросил:

— Кто ее спрашивает?

— Я командую этой армией. Я знал ее, когда она была на юге в последний раз. Я Сидир из клана Шалиф. Здесь она или нет, и будет ли она со мною говорить?

— Ее здесь нет и она не стала бы с тобой говорить.

Сидир затаил дыхание. Сердце забилось громкими редкими ударами. Что ж, остается только вернуться в штаб.

— Выслушайте. — потребовал он. — Вы знаете, что вам оттуда не вырваться. У вас нет резервов. С вами жены, дети, старики. Неужели они должны умереть среди этих камней?

— Это лучше, чем умереть в загоне для скота.

— Выслушайте меня! Неужели мы — зверь и мясник, а не человек и человек? Я хочу сделать вашему народу предложение, продиктованное доброй волей. Я предлагаю вам вот что: вы можете оставаться свободными. Сложите оружие, не применяйте его против нас, и мы вернем вам ваших животных и имущество. Только оставьте эти места. Идите на запад и расскажите своим собратьям, которых встретите по дороге, что Сидир прибудет в любое место, куда они захотят, если будут говорить о мире. Скажите это Донии.

— Мы должны это обдумать, — сказал рогавикьянец после некоторого молчания.

Солнце село, на западе догорала последняя оранжевая полоска заката. На востоке уже загорались первые звезды, когда тот же голос объявил:

— Мы согласны. Дайте нам пройти.

В прохладных голубых сумерках, низко над темной землей чертили свои зигзаги ласточки, где-то затявкали койоты. Сидир видел лишь тени рогавикьянцев, но вот они вышли на свет — факелы были высоко подняты над головами солдат, образовавших две сплошные стены. Впереди шел седой мужчина, — похоже, он разговаривал с Сидиром — и крупная женщина. Оба были одеты в оленьи шкуры, у обоих на лицах не было ни тени страха. Позади шли молодые охотники, мужчины и женщины, старики, подростки, матери вели за руки детей — некоторые громко плакали, другие шли молча, с широко открытыми глазами. Молодые матери несли на руках младенцев, беременные несли в своих телах еще нерожденных. Всего их было около двухсот человек.

Сидир расхаживал средь копий и доспехов своих солдат. Довольный, он поднял руку и приветствовал недавних врагов.

— Добро пожаловать! Я здесь хозяин…

«Йа-а!» Передние бросились на него. В руках у них сверкнули ножи. Рогавикьянцы налетели и справа и слева. Сидир едва успел выхватить пистолет, убил мужчину, но женщина смогла бы дотянуться до него, если бы охранник не размозжил ей голову. Начался хаос. Взрослые северяне убивали по два-три имперских солдата, прежде чем сами падали замертво.

Сидир не мог винить своих воинов за то, что они убивали детей, так же, как они давили бы едва вылупившихся детенышей гремучих змей. Может быть, во всеобщей неразберихе нескольким туземцам и удалось ускользнуть, но таких было немного.

Стоя среди мертвых солдат при тусклом свете факелов, он с болью подумал:

«Неужели они все с рождения сумасшедшие? Что еще можно сделать, кроме как вырвать их с корнем и очистить от них мир?»

За три дня до того, как они добрались до стоянки Данхет, Джоссерек и Дония добились, наконец, расположения Кроны.