— Ну, это было так давно, — возразил Дэнни.
Его приемный отец сжал губы.
— Если ты думаешь, что у взрослых есть время для постройки дополнительной комнаты всякий раз, когда на свет появляется новое отродье, то я научу тебя думать по-другому, — прошипел он. — Во время очередного периода работы по дому ты будешь доить всех коров.
— Джошуа! — взмолилась мать. — Ведь он всего лишь ребенок!
— Ему уже пять земных лет, — отрезал отец.
На этом споры закончились. Дэнни действительно стал думать по-другому.
Он любил коров — они были такие теплые, добрые, от них исходил запах лета, но их было слишком много. Прежде чем он успел закончить работу и почувствовать, как онемели пальцы, подошел отец, хлопнул его по плечу, пробормотал что-то вроде:
— Ладно, все же это было слишком, — и поспешно вышел из коровника.
Позднее Дэнни, который никак не мог уснуть из-за боли в руках, встал, чтобы выпить воды. В конце темного коридора виднелась освещенная гостиная, где сидели отец и мать. Отец, казалось, был чем-то расстроен. Мать расчесывала волосы. С тех пор Дэнни всегда сомневался в том, что мать искренне вступилась за него.
И вот теперь ему приходилось заниматься в школе. Лучше бы его заставили каждый день доить всех коров. Он попросил об этом отца, в первый раз вернувшись домой из школы, где ребята на переменах кричали:
— Вонючка, вонючка, вырос в резервуаре, как жирный поросенок.
Дэнни не сказал об этом родителям, потому что это было слишком ужасным, но заплакал. Отец велел ему прекратить заниматься ерундой и вести себя, как подобает мужчине.
Мать, видимо, спросила учительницу, в чем дело. Миссис Антропулос знала, что дети дразнят Дэнни, и велела им не делать этого, но они лишь стали еще больше насмехаться над ним. «Подожди, я доберусь до тебя завтра», — прошептал ему Фрэнк де Смет. Позади школьного игрового поля был сарай…
Один раз, когда Дэнни вернулся домой в слезах, мать собрала кое-что для ленча, и они вдвоем отправились на вершину Галочной Горы. Там они сели на большие камни, которые, как часто воображал Дэнни, были притащены сюда гигантами, и стали смотреть на дом и постройки, на зелено-голубое пастбище с гулявшими по нему овцами, похожими на мохнатых жуков, на ржаное поле, где отцовский трактор вздымал за собой тучи пыли, и на Расселину, которая была краем света.
Легкий ветер растрепал волосы матери и заставил деревья зашуметь, вторя ее голосу. Она говорила тихо и медленно, так же, как говорила однажды с отцом после его очередной долгой прогулки в одиночку.
— Да, Дэнни, ты не такой, как все. Но различие это вовсе не плохое. Когда ты станешь постарше, ты будешь гордиться этим. Ты — первый экзоген на Растуме! Будут и другие, подобные тебе, их будет много, но мы очень рады, что первый — именно ты! И ты нам нужен, Дэнни.
Но когда Дэнни спросил, каким образом появляются экзогены, мать отвела взгляд и сцепила пальцы.
— Когда ты узнаешь о наследственности, то все поймешь. Сейчас ты еще слишком мал. И именно для того, чтобы все узнать, ты и ходишь в школу. Там ты получишь знания, необходимые для жизни на Растуме, поймешь, почему мы поселились на этой планете, и почему мы никогда не должны забывать о Земле и о ее людях… Дэнни, они дразнят тебя только потому, что тоже не понимают, как все это происходит. Непонятное всегда чуть-чуть пугает, но сами они об этом не догадываются. А ты не очень-то помогаешь им это понять.
Ты должен постараться быть более общительным и дружелюбным. Не задавай слишком много вопросов учительнице. Принимай участие в их играх, а не уклоняйся, и… о, я не знаю. Мы прилетели на Растум именно для того, чтобы сохранить за собой право быть не такими, как все. Я полагаю, нет нужды начинать заново старый круг, доказывая тебе, что необходимо приспособиться просто потому, что так более удобно.
Эти слова были удивительно похожи на то, что временами говорил отец, и потому пикник сразу же разонравился Дэнни, и вскоре они вернулись домой.
Позднее он узнал об экзогенных резервуарах гораздо больше. На звездолетах не было места, чтобы захватить с собой живой скот, и вместо самих животных на Растум повезли их семена — отцовские и материнские. Они были настолько малы, что можно было взять их достаточное количество, чтобы потом получить миллионы животных — коров, свиней, овец, собак, лошадей и так далее. В течение долгих лет полета и позднее, уже на Высокогорье Америки, семена сохранялись живыми с помощью тех же средств, которые использовались для усыпления людей.
После того как колонисты достаточно освоились на Растуме и были готовы заняться скотоводством, биотехники соединили материнские и отцовские семена и выращивали их в резервуарах до тех пор, пока те не превратились в настоящих маленьких животных.
Недавно их класс во время занятий по биологии посетил биолабораторию в Анкоре, ще им показали эти резервуары. Дежурный лаборант объяснил, однако, что этот метод уже больше не используется, потому что животные выросли и сами стали производить потомство. Он сказал также, что некоторые виды животных вообще было решено не разводить, но семена их бережно хранятся на случай, если эти виды вдруг понадобятся. После этого он показал им картинки, где были изображены некоторые из этих животных: змеи, слоны, мангусты, жабы, божьи коровки и другие.
Так, что Дэнни теперь был хорошо знаком с экзогенетикой. Кроме того, он понял, что дети вырастают внутри своих матерей так же, как телята внутри коров, после того, как их отцы отдавали им свои отцовские семена. Только… не все дети вырастали таким образом.
Некоторых выращивали в резервуарах. В таких же резервуарах, в каких выращивали животных. Дэнни был среди них первым. Почему? Когда он спросил об этом, то ему сказали, что общество нуждается в различных типах людей, но он не совсем это понял. И почему каждые муж и жена должны были иметь по крайней мере одного экзогенного ребенка?
Однажды Дэнни случайно услышал, как молодой мистер Лассаль жаловался отцу на этот закон, когда они вместе работали на молотилке. Отец тогда ужасно разозлился и сказал:
— У вас есть хоть какое-нибудь понятие об общественном долге?
Получалось, что отец и мать, видимо, вырастили Дэнни таким образом потому, что их обязывал к этому закон. Сестер и братьев Дэнни они родили сами, значит, им просто хотелось родить: Ахаба, Этана, Элизабет, Надежду и теперь еще одного, которого они зачали и который должен был появиться на свет через несколько недель. Дэнни же был совсем им. Он был общественным долгом.
Некоторые люди относились к нему хорошо. Например, мистер Свобода. Дети тоже не всегда проявляли к Дэнни неприязнь.
