Майор приказывает ускорить залпы, направляет огонь всех орудий буквально в одну точку и методично перемещает эти мощные удары с правого фланга на левый, с левого на правый, не оставляя ни единого сантиметра вне зоны обстрела. Как вал морского прибоя, по участку, попавшему под обстрел, прокатывается волна земли и камней.
Вдруг оттуда, где каждый клочок земли был растерзан снарядами, гремят выстрелы, и ливень металла обрушивается на наши позиции. Огненный вал прокатывается над подземными артиллерийскими казематами наших батарей. Враг не уничтожен, и штурмовые танки остаются в своих убежищах, не отваживаясь идти на верную гибель.
С артиллерийских позиций бойцы подземных отрядов вернулись на свои корабли.
Несколько сотен литостатов были разделены на два отряда. Каждый из них образовывал отдельную бригаду. Старшим инженером первой бригады командование назначило Макаренко, второй — Самборского.
Меня поставили на флагманскую машину первой бригады. Вместе со мной был и Тарас.
Здесь мы встретились с Барабашем, которого прислали к нам старшим врачом. В последнее время он работал на передовых позициях и проявил себя как прекрасный хирург, спасший жизнь многим тяжелораненым.
Подземные войска были обеспечены квалифицированным медперсоналом, который мог быстро подать нужную помощь в непривычных условиях войны. На каждую из больших машин назначили врача. Кроме того, были построено два специальных санитарных литостата: они могли прийти на помощь людям в случае подземной аварии.
Ночь перед атакой была на исходе. В штабе фронта шли последние совещания литостатников. Командный состав подземных кораблей получал инструкции о задачах атаки, о поведении в подземном бою. Вместе с нами на совещании присутствовали командиры наземных и воздушных войск. Они должны были поддержать подземные корабли, когда последние прорвут вражескую линию.
Мы выслушали сообщение разведки о том, где сконцентрированы главные силы врага и какие именно части нам противостоят, еще раз проверили выданные нам карты и инструкции и, провожаемые пожеланиями успеха, покинули штаб.
Не успело закончиться совещание, как ко мне подошел генерал авиации. Это был Станислав Шелемеха.
— Здравствуй, друг, — сказал он. — Ты, значит, тоже участвуешь в подземном бою. Что ж, может, еще встретимся во время совместной атаки.
— Поздравляю тебя с повышением.
— Спасибо. Я хотел рассказать тебе одну мелочь. К сегодняшним событиям и разговорам она отношения не имеет, но по-своему очень любопытна.
— А в чем дело?
— Недавно я виделся с Томазяном. Помнишь, как ко мне в квартиру забрался вор, которого нам не удалось поймать?
— Помню.
— Это был управдом Черепашкин. Он хотел похитить бумаги у меня и Лиды. Это первое. А второе…
— Что второе?
— Ну, тебе лучше меня известны, конечно, все подробности поимки этого субъекта. Но он… сбежал.
— Сбежал?!
Я был чрезвычайно удивлен. Разговор прервался — меня позвали в машину.
Мы крепко пожали друг другу руки, и в этом рукопожатии я почувствовал больше тепла, чем в любых объятиях и поцелуях. Мне казалось, что Станислав немного волновался, провожая меня в опасный бой. Ему, привыкшему смотреть смерти в глаза в заоблачных высотах, пожалуй, было страшновато представить гибель людей и машины-крота в сотнях метров под землей.
Начиналась первая в истории человечества механизированная подземная атака. И хотя все верили в победу, но, видимо, в глубине души каждый испытывал опасения. По крайней мере, так казалось мне.
Мой взгляд остановился на Ярославе Макаренко, и на меня словно дохнуло непоколебимой уверенностью в успехе. В кожаном военном обмундировании инженера подземных частей он выглядел стройным и бодрым, когда в последний раз проходил с командиром бригады перед строем бойцов.
Обстоятельства мне вновь благоприятствовали. Как старший связной флагманской машины, я оказывался в центре событий, и все сведения в первую очередь должны были концентрироваться в моих руках.
Хотя машины стояли на значительном расстоянии друг от друга, по ним будто ветерок прошелестел, когда прозвучала команда:
— По местам!
Мы быстро забрались по легким лесенкам в брюхо металлического чудовища и по узким коридорчикам протиснулись в свои рубки.
Я на несколько секунд задержался на лесенке, вдыхая свежий ночной воздух, насыщенный влажностью и лесным ароматом.
За нами герметично завинтились двери.
Как только я сел к аппаратам, поступил приказ: передать команду проверить машины и доложить о готовности. В нашей машине все было в порядке: на панели возле места командира засветились маленькие контрольные лампочки — они свидетельствовали об исправности механизмов подземного корабля и всех приборов на борту.
— Иначе и быть не может, — прошептал сидевший рядом Тарас.
Он был моим заместителем и отвечал за связь между всеми отсеками нашего подземного корабля. Тарас должен был первым принимать сообщения из всех помещений подземного корабля и передавать их командиру или старшему механику.
Я услышал, как Макаренко доложил о готовности нашей машины. И немедленно начали поступать сообщения, что все литостаты к бою готовы.
Идут последние секунды перед выступлением в атаку. Вокруг царит торжественность. Тишину нарушает только равномерная дробь малых электромоторов где-то внутри литостата. В голове никаких воспоминаний, никаких посторонних мыслей. Все сосредоточено на ожидании. Мотористы ждут приказа включать большие моторы. Все ждут момента, когда подземная крепость начнет углубляться в землю.
Наконец флагман приказывает всем машинам начать движение. Командир нашего корабля повторяет приказ. Едва мы включили звукофильтры на шлемах, как послышался грохот тяжелых моторов. Вся машина вздрогнула, раздался характерный присвистывающий скрежет.
Так бывало всегда, когда литостат начинал зарываться в грунт, выбрасывая позади земляной фонтан. Конечно, мы этого фонтана видеть не могли.
В темноте все машины углубились в землю, оставив на поверхности горы вывороченного грунта. Бригады подземных кораблей зарывались все глубже и глубже, оставляя за собой след — прокопанную почву и толстые кабели, по которым передавался электрический ток.
Связисты в машинах старших командиров следили за другими литостатами и полученные от них сообщения тотчас передавали на флагманский литостат. Здесь эти сведения получал я и передавал их штурманам. Те обозначали на карте местонахождение каждой машины. Командир бригады в любую минуту знал, как продвигается его отряд, приближаясь к линии противника.
